— Разговорчики! Ну вот, ты опять нарушила условия нашего устного договора. Говорить-то тебе не положено! Еще один штрафик на тебя запишем, — гость оценивающе посмотрел на Руссо. — Ладно, дам тебе еще пожить на белом свете! Давай-ка, молочная ферма, раздевайся, чтобы мне потом твои обрубки не распеленывать! И главное, молчи, только ни звука, а то сразу — лямс! — и уже ничего. А это тебе на десерт! Потом пришьем куда надо! Ты как наркоз воспринимаешь? Плохо, да? А я уже об этом подумал. Ничего, мы с тобой наживую поработаем!
Рядом с зажигалкой возникла банка, в которой что-то мутнело. Лолита вгляделась и опознала окровавленные мужские гениталии, она провалилась в темноту и распласталась на диване.
— Ну вот, все вы такие! К ним, можно сказать, по-человечески, а они все кокетничают! — мужчина извлек из кармана куртки скотч и начал им заклеивать своей пленнице рот. — Вот я тебя сейчас, как паучок мушку, спеленаю, а потом мы с тобой и покумекаем! Ночь-то длинная! А чего это я ей ротик-то заклеил, вдруг еще пригодится? Тут кричи не кричи, из-за этих работяг все равно ничего не слышно! Ладно, пусть еще носиком подышит, покудова я ей его не ампутировал!
В кармане гостя завибрировал и замяукал мобильник, он достал аппарат, посмотрел на экран, покачал головой, улыбнулся и сунул телефон обратно в карман.
На улице бушевала метель. Снег становился все плотнее, и вот он уже завис за окном сплошным махровым одеялом. Корней закончил свою затею с Руссо, которая была замотана скотчем до полной невозможности каких-либо самостоятельных действий. Женщина лежала на диване и с ужасом наблюдала за Ремневым. В нескольких шагах от дивана была установлена видеокамера, на которую гость собирался записать свою расправу над Лолитой.
Зазвонил студийный телефон. Мысли Корнея заметались: брать ему трубку или нет? А вдруг это из охраны, тогда все может повернуться совсем по-другому! Конечно, он вправе сказать, что за чем-то наведался в этот кабинет, а журналистка вышла, но что это ему даст?
Ремнев поднял трубку и поднес ее к уху, но не стал ничего говорить. На другой стороне провода что-то гудело, как будто ветер, но также хранилось молчание.
— Корней, я пришел за тобой! — раздался странный, какой-то загробный, голос. — Почему ты не говоришь со мной? Ты ведь ждал меня?
— Так я ведь, это, как его, только огоньку попросить, — промямлил Ремнев, все еще не веря в то, о чем уже, кажется, догадался. — А что такое?
— Ты хорошо служил мне, Корней, и я хочу забрать тебя с собой! — продолжал звучать таинственный голос, удаляемый завыванием ветра. — Ты был моим посланником среди людей, а теперь я хочу забрать тебя в другой мир, где ты будешь жить вечно! Ты готов к этому?
— Да, конечно, а как эту, чего с ней? — неуверенно спросил Ремнев и сладострастно посмотрел на набор своих инструментов, разложенных на столе в поле зрения обезумевших от ужаса глаз содрогавшейся женщины. — Я хочу у нее, это, сиськи отсечь — чего она ими все трясет да трясет, ну нельзя же так!
— Теперь ты будешь делать только все по моей команде! — наполнял уши Корнея властный голос. — Я вхожу к тебе, встречай своего хозяина!
За спиной Ремнева раздался оглушительный звон, и в помещение влетело что-то большое и темное. Изо рта у этого существа извергалось пламя, а его когти лучились зеленым светом. Бессчетное число осколков сопровождало падение существа на пол, переворот, распрямление в полный рост и приближение к Корнею, который, в свою очередь, шагнул навстречу своему хозяину, но вдруг испытал немыслимую боль и, разлетевшись на части, расплескал свою кровь во все стороны, безусловно обильно оросив вновь потерявшую сознание Лолиту…
Впереди всех бежал с пистолетом в руке Станислав. За ним едва поспевал Сергей, а Федор и Борис значительно уступали им обоим по причине своих недугов. Софья и Ваня стояли возле поста охраны и молча наблюдали за тем, как милиционеры надевают наручники на охранников ООО «Девять миллиметров», которые нервно улыбались и говорили что-то про «гадского папу».
Весовой достиг двери, за которой помещалась редакция программы «Детская тема», и всем телом взял ее на таран. Хотя дверь открывалась в противоположную сторону, она вывалилась внутрь помещения, повиснув на вывороченных косяках.
Первое, что увидел Станислав, были останки человеческого тела, разбросанные в центре комнаты. Он кинулся к ним, забыв о всякой технике безопасности, и уже готов был зарыдать и приникнуть к этим кускам, истекающим свежей кровью, как вдруг услышал тихий, по-детски испуганный голос: «Папа, я здесь!»
24 октября 2000 — 8 февраля 2002, Санкт-Петербург
