— Дорогие мои, — говорит он, окидывая взглядом сидящих за столом. — Сегодня у нас семейный праздник, но это также и заседание правления, на котором мы должны с вами обсудить несколько проблем. Я попросил Дженкса вести по такому случаю протокол. Пустая формальность, но мы должны ее соблюсти. Это не займет у вас много времени.
Входит секретарь и, приветственно улыбнувшись сестрам, подсаживается к столу. Пристраивает на коленях папку и вынимает перо.
— Это наш семейный бизнес, — начинает Линкер. — Поэтому мы можем устраивать собрания вот в таком виде. Теперь, боюсь, подобное считается весьма старомодным ведением дел. Открытые акционерные компании, зарегистрированные на Бирже, без утайки предоставляют свои фонды на благо огромных возможностей рынка, и именно потенциальные ресурсы и гибкость политики этих компаний позволит им в будущем распространиться по всему миру.
— Ты имеешь в виду, отец, что намерен пустить фирму в плавание по Бирже? — спрашивает Ада.
Теперь она — уверенная в себе молодая дама; брак с мужчиной, которого она обожает, сгладил в ней острые углы и озарил блеском ее глаза.
— Имей терпение, Ада, — снисходительно говорит Пинкер. — Эти компании, как ты, должно быть, заметила, могут также покупать и продавать друг друга. В Америке мы уже можем наблюдать возникновение того, что там именуется конгломератом, — компаний, владеющих более чем одним дочерним предприятием. И у нас тоже прежние недруги вынуждены создавать новые союзы. К примеру, Лайл и Тейт — два давних соперника теперь образуют отдельное объединение.
Пинкер помолчал.
— Я имел несколько бесед с одним из наших конкурентов, — продолжил он после паузы. — Богатейшим владельцем плантаций. Объединение интересов устраивает обе наши стороны. Наш «Кастл» представляет собой более устойчивый сорт и лучшее положение на рынке, а другая сторона компетентна по части производства самого сырья и знаний, которых с кончиной бедного Гектора мы оказались лишены. Этот человек располагает богатыми фондами, мы располагаем богатой наличностью. Я считаю, что вместе мы сможем создать компанию, способную приобрести мировое значение.
— Кто этот человек, отец? — спросила Ада.
— Это Хоуэлл, — сказал Пинкер. — Сэр Уильям Хоуэлл.
Следует гробовое молчание.
Первой паузу прерывает Филомена:
— Как ты можешь с ним сотрудничать? Вы же ненавидите друг дружку!
Пинкер хранит полную невозмутимость; более того, он даже улыбается, глядя на дочерей.
— Может быть, это вас удивит, но мы обнаружили, что по большинству проблем разногласий у нас нет. Сомневаюсь, что мы когда-либо станем близкими друзьями, но делать дело вместе мы, безусловно, сможем.
— Он обведет тебя вокруг пальца, — говорит Эмили.
Пинкер качает головой;
— Мы ему нужны даже больше, чем он нам. И не забудь, будущая компания будет зарегистрирована на Бирже. Будут и еще акционеры, чтоб поддерживать равновесие полномочий.
На этот раз тишина длится дольше.
— Завтра утром, как только откроется Биржа, мы объявим о своем решении. Вы должны понимать, что это будет означать конец семейной фирме «Пинкер». Новая компания будет управляться иным образом — это неизбежно, этого требует Биржа. Например, все акционеры получат право посещать общие собрания. — Пинкер обводит глазами комнату. — Сомнительно, чтобы все они разместились в нашей маленькой столовой.
Улыбок не последовало.
— Будем ли мы акционерами? — спрашивает Ада.
— Да, вы получите кое-какую долю. Но права голоса она вам не даст.
— Словом — фактически — нам предлагается продать акции? — Это реплика Филомены.
— Да, вы получите наличные деньги, очень много денег, от продажи своих акций новой компании.
— Не понимаю… — произносит Эмили.
— Я долго и тщательно все обдумывал, — твердо говорит Пинкер. — Если мы не хотим, чтобы нас проглотила какая-нибудь крупная американская фирма, мы сами должны стать крупной фирмой. — Он делает паузу. — Есть и еще один момент, который повлиял на это мое решение. У сэра Уильяма есть сын.
Дочери смотрят на отца во все глаза.
— Джок Хоуэлл посвящен во все тонкости дела своего отца. После того, как мы сформируем свою компанию, он непременно явится и примет на некоторое время часть обязанностей, разумеется под моим руководством, пока он полностью не освоит дело. Затем в свое время, когда мы с сэром Уильямом уйдем на покой, он уже вполне созреет, чтобы взять на себя и руководство всем объединенным предприятием.
— Ты собираешься отдать свое дело сыну Хоуэлла? — изумленно спрашивает Эмили.
— Разве у меня есть иной выбор? — спокойно отвечает Пинкер. — У него есть сын. У меня сына нет.
Дочери вдумываются в смысл сказанного, Пинкер поднимает свою чашку.
— Я, например, хочу еще кофе. Есть, чем наполнить?
— Значит, если у тебя были бы не дочери, а сын… — внезапно гневно произносит Эмили.
— Нет, нет и нет! — примиряющее произносит Пинкер. — Совсем не в этом суть. Ты же, например, замужем за членом Парламента, Ада и Ричард в Оксфорде, Фил больше всего интересуют балы и званые вечера. Разумеется, ни одна из вас не сможет возглавить фирму.
— Тебе стоило хотя бы спросить у меня, я бы согласилась, — говорит Эмили. — Я бы тогда от брака отказалась, если бы у меня был выбор…
— Все, хватит, — резко обрывает ее отец. — Не желаю слышать от тебя критических высказываний о твоем супруге. Хватит с нас и одного скандала.
— Как видно, ты мало что вообще намерен слушать, — с горечью говорит Эмили.
— Эмили, я не желаю, чтобы со мной говорили в подобном тоне.
Она закусила губу.
— Я выпью наконец кофе! — говорит Пинкер, указывая на чашку. — Спасибо, Дженкс, вы можете идти.
Дженкс закрывает папку и встает из-за стола.
— Погодите! — говорит Эмили.
— Эмили, что за причуды? Разумеется, он может идти.
— Мы должны проголосовать, — говорит она. И оглядывается на сестер. — Если у всех нас есть акции, мы должны проголосовать.
— Ну, не глупи! — говорит ее отец.
— Ведь так по-настоящему делаются дела, верно? — Она поворачивается к Дженксу. — Верно?
Дженкс неохотно кивает:
— Кажется, по процедуре так положено.
— И если мы проголосуем против, — говорит Эмили, обращаясь к сестрам, — никакого слияния не произойдет. А мы здесь представляем большинство.
— Да какой бес в тебя вселился? — гремит голос ее отца. — Прости, уважаемая, это тебе не какое-нибудь суфражистское сборище. Это моя компания…
— Это наша компания…
— Моя! — настаивает отец.
