спросил Сеймур. — Правда ли, что по вашему приказанию казнены восемьдесят тысяч пленных, что вы перерубили головы целой армии тайпинских повстанцев, окруженных и сдавшихся вам под ваше честное слово сохранить им жизнь.
Е засмеялся, скалясь. Смех его похож на злое рыдание со всхлипываниями.
— Я не убил столько. Ничего подобного! Но всего в разное время я приказал казнить… Кажется… Да… Сто двадцать тысяч человек. Да, тайпинов я лишал жизни… Обещать им жизнь и убить — это очень хорошо. Хи-хи-хи ху… хо… Тайпинов было восемьдесят тысяч, но вы не точны, ошибаетесь в подсчете.
Все это надоедало, и опять вокруг раздались возгласы. Похоже, что все эти варвары могут не удержаться, они кинутся и разорвут Е на части.
— Задушить немедля!
— Я вздерну его своей рукой, — выходя, сказал Эллиот. — Сэр Майкл, не совершайте еще одного позорного гуманизма.
Смит сегодня переводил все это, говорил об убийствах, пытках и преследованиях. Как же он может полюбить? А ему казалось, что он любит. Кому он нужен, молодой человек, который каждый день возится с убитыми и отравленными, с раскопанными могилами и с гниющими трупами, и с негодяями вроде Е. Как после этого прийти на свидание с юным созданием и убеждать ее в своих чувствах… Язык не повернулся бы.
Смит молод, и все это — лишь его профессия, долг. Можно ли это объяснить? Поймет ли Энн? Она умна. Или его удел на всю жизнь предопределен? Он недалеко ушел от Е с его множеством покойников и с книгами по некромании.
— Не дергай руки! — прикрикнул коксвайн, подходя к Е с веревкой. Е так затрясло, что казалось, он хочет сорваться. «Я все же тверд, — говорил он себе, — не могу только преодолеть дрожь, как ни уверяю себя в своей правоте, — но бьет, бьет, трясет, до боли в щеках, до тряски в мозгах… неужели у всех было так, кого я приговаривал?» Но думаешь о себе.
Да, подданных королевы он приказывал убивать… Е кормил крыс самим Купером. Сейчас варвары не посмеют повесить Е. От американцев Е узнал, что в парламенте королевы обвинили Боуринга. Парламент за меня заступится и на этот раз… И все были на моей стороне. Я тверд и прав.
Сеймур полагал, что если генералы молодого царя не проведут черту, резко отделяющую Европу от всей этой мерзкой азиатской гнили человечества, и не займут твердых и удобных позиций, то всю грязь опять придется расхлебывать нам и французам. Жить тут, торговать и воевать — и попадать в их руки. Выручать барыши. А нам, военным, гибнуть за выгоды коммерсантов и дельцов, за грязные европейско-китайские и американские махинации. Адмирал спросил, что бы желал губернатор Е для себя.
Е ответил, что не знает, где он будет находиться, и печально оглядел свою обширную комнату.
— Вы здесь не останетесь. На корабль «Флексибл»! Там все приготовлено для вас.
— Куда меня отправляют? — встревожился Е.
— На английский корабль, для плавания в Индию. Там вы будете находиться как пленник.
— Я не поеду! Я не желаю. — Е заговорил быстро и горячо, но переводчики молчали.
Увидев зашевелившегося силача коксвайна с веревкой, Е закричал:
— Впрочем, я согласен!.. Я соизволяю! Я снисхожу к вам! Я принимаю ваше приглашение.
Е вывели из ямыня и при смехе и возгласах сожаления толпившихся жителей повели по улице под надзором провост-маршала и офицеров.
Близ пристани навстречу двигались войска. В средине их ехал на коне англичанин в белой фуражке, в одежде частного лица, без военных знаков. Плохое предзнаменование. Белый цвет траурный.
— В город, под почетным эскортом, едет наш главнокомандующий и посол королевы, сэр Джеймс Элгин, — пояснил Смит.
Этого Е желал бы видеть! Это равный ему чин. Сейчас остановятся оба почетных эскорта и состоится историческая беседа. Е ждал. Но Элгин не остановился и не поглядел на него.
Е заволновался, лицо его стало отекать, полил пот… Он откинулся в негодовании. Посол проехал, не обратив на него внимания. Он не посмотрел. Словно Е не что иное, как сеза дунси — маленькая вещь, мелочь между Западом и Востоком.
С корабля, где Е был помещен, прибыли офицеры с докладами к послу и адмиралу о его самочувствии.
Е недоволен, что помещен у капитана корабля, который имеет только две нашивки. Е просит назначить его на корабль капитана с тремя нашивками.
У Е повар, слуги, кули, всего пятеро китайцев. «Синие жакеты» возмутились: появились вши.
Капитан приказал всех вымыть и выстричь. Матросы раздели спутников Е, окатили всех горячей водой и скребли, выварили их одежду, проутюжили, выветрили вещи, вычистили, старье выбросили. Выдали матросское белье.
— А как вы, капитан, живете с Е в одной каюте? — заехав на корабль, спросил Майкл Сеймур.
— О да… — ответил капитан.
Е находился в одном из отделений его каюты. Тут всегда дежурный офицер. Е находится на положении почетного гостя и поднадзорного пленника.
— Он также вшивый?
— Он не моется, а обтирается. Вши были и на нем. Мы помним ваш приказ не подвергать Е насилию. Но мы вышли из положения…
— Вы находили вшей на себе?
— Да, сэр.
— И как вы себя чувствуете после этого?
— Я исполняю гуманный приказ сэра Джеймса и соблюдаю престиж правительства. Моряк ко всему привычен. После каждого боя «синие жакеты» набирают на себя разных насекомых.
«Они сражаются не там, где надо!» — подумал адмирал.
— Я не боюсь. Моряк привычен. Я кормил вшей крымских, индийских, африканских, а теперь китайских. Но на корабле мы их вывели. Е было предложено вымыться самому. Обещано, что матросы не будут его скрести. Но… мы постарались, и я уверен, что вшей на нем не осталось. Я сообщу послу, что все формальные признаки уважения соблюдались.
Кук и Смит, приехавшие с адмиралом, остались после его отбытия на корабле. Они уговорили Е выпить по рюмке сладкого.
— Вы закончите ли жизнь самоубийством? — спросил Смит.
— Кто? Я? — испугался Е.
— Да, Пей Квей сказал мне, что вы хотите закончить жизнь самоубийством и что он жалеет вас. Вас разжалует богдыхан, и вы будете опозорены. Не подумайте, что мы желаем вашей гибели. Напротив, вот мистер Кук поедет как ваш друг сопровождать вас в Индию. Вас отправят в Калькутту, в пожизненную ссылку.
— А кто мистер Кук?
— Корреспондент газеты «Таймс».
— Такие люди! — с презрением сказал капитану Е после ухода Кука. — И такие люди пишут у вас в газеты для народа, имеют свои мнения, управляют страной и парламентом.
— А как у вас?
— А у нас только одна газета, печатается в Пекине. В
