почке, колик этих я донельзя страшусь, существовал бы я (хорошее слово отыскал: «существовал») вполне сносно. И жить мне всё ещё интересно. Точней сказать, интереса к жизни ещё не утратил.
Согласен, пусть не тот уже интерес, на подъём я стал тяжеловат, всё сильней диван к себе притягивает, от людей быстро устаю, круг общения сужается, всё чаще заставлять себя приходится из дому выйти. Не последнюю роль тут играет, что затворничество нынче уже не былая проблема, скукой не изведёшься: в телевизоре не счесть программ, чего только душенька пожелает, одних любезных мне спортивных каналов у меня четыре, одного Интернета хватило бы, чтобы круглыми сутками ни на что другое не отвлекаться. К хорошему ведь привыкаешь быстро – не ввязываясь сейчас в бесполезную дискуссию, насколько всё это хорошо.
И, конечно же, книги, о них разговор особый. Книгочей я давний и преданный, бытия своего без чтения себе не представляю, к тому же читать с планшетного экрана так и не приспособился. Ну, какую-нибудь статью или рассказ небольшой без большого труда осилю, но чтобы повесть или, тем более, роман там вычитывать – не для меня это. Утомляюсь быстро, внимание рассеивается, ход мысли теряется. К тому же с детства привык читать лёжа. И вообще сам этот процесс, не процесс даже, а ритуал: держать, чувствовать книгу, перелистывать страницы – удовольствие несравнимое. Но если бы только это. Разве сравнить нынешнее чтение с былым? Господи, каких трудов, какой изобретательности раньше стоило заполучить, «достать» желанную, дефицитную книгу или толстый журнал с «громкой» публикацией хоть на день-другой, знакомство в книжном магазине или библиотеке за большое везение почиталось. Причем книгу заполучить-достать, естественно, «легальную», то бишь изданную в советском издательстве, о каких-либо других и не помышлялось, лишь по забугорному «Голосу» что-то смутно сквозь треск с пятого на десятое доходило. Самым ушлым подпольный «самиздат» изредка перепадал, уголовное, кстати сказать, преступление, можно было и срок схлопотать. Сейчас, кстати сказать, вообще мало кто поймёт, что такое «самиздат». Подписными изданиями в шкафу гордились наравне с хрустальными вазами. А сейчас зайди в любой книжный магазин – глаза разбегаются, весь книжный мир в прямом и переносном смысле слова тебе принадлежит. От одних названий на обложках и фамилий авторов голова закружиться может. Но я книги покупаю очень редко, что называется, по большим праздникам. Дорогие они, не по мою пенсию. Я в библиотеке книги беру. В книжный магазин зайдёшь – почти никого там, кроме продавщиц не встретишь. Но ведь и в библиотеке, когда заходишь, людей не многим больше, молодых вообще по пальцам одной руки сосчитать. Скудеет, увы, читательское племя, впору Красную книгу для них заводить. И чем дальше, тем хуже будет, с достоверностью могу по внукам своим судить, а они ребята далеко не глупые, способные.
Боюсь я впасть в самый затхлый стариковский грех: брюзжать, поучать, нынешнее молодое поколение хаять, с непременным запевом «вот в наше время». И, того хуже, доказывать (кому доказывать?), что мы и в наши седые годы на многое ещё сгодимся, не колодцы мы высохшие, не склеротики безнадёжные, кое-кому из этих молодых да прытких ещё фору дадим. Тем более что благодарных слушателей найду лишь среди своих ровесников плюс-минус десяток лет. Пусть и есть на что, если потребуется, сослаться. Я даже кое-что себе в записную книжку для памяти выписал. Самому с трудом верилось. Марк Катон, римский сенатор, например, выучил греческий язык в 80 лет. Сократ только в возрасте 70 лет научился играть на многих музыкальных инструментах, и овладел в совершенстве. Микеланджело создал свои самые значительные полотна в 80 лет. В 80 лет Гёте закончил «Фауста», а немецкий историк Леопольд Ранке свою «Мировую историю» – в 91 год. Не слабо, да? Скажете, что ставить это себе в заслугу всё равно что похваляться победой своей футбольной команды, «мы пахали»? Но тем не менее.
И напоследок (на какой последок?) – общение. Возможность общаться с близкими, интересными, нужными тебе людьми, в оптимальном варианте – дружить. Тут тоже особое везение нужно, не как в выборе спутника жизни, конечно, но около того. Убеждён я, что если не всему (вариант подзабывшейся горьковской цитаты), то уж в немалой мере всего, что есть во мне хорошего, обязан я везению с обретением хороших друзей. Друзей детства, юности прежде всего – дворовых, школьных, институтских. На ещё одну поговорку сошлюсь: с кем поведешься, того и наберёшься (Боже, избавь меня от искушения продлять эту тему, не заговорить о детях своих и внуках). И ещё одна прописная истина: чем старше делаешься, тем меньше вероятность найти хорошего, сердечного друга, особенно такому как я, давно уехавшему из родного города, где рос и учился. А не повезло мне, верней сказать, в последние годы растаяло это везение, потому что, снова цитируя классика, одних уж нет, а те далече. Но об этом тоже не хочу распространяться, настроение себе портить…
А вот о хорошем. Раз уж вольно или невольно банальности изрекать приходится, скажу ещё, что не только приятно, но и во всех отношениях полезно в такие зрелые (перезрелые) годы задружить с молодым, неглупым и, словечко это сейчас расхожим стало, креативным человеком. И таковой у меня паче чаяния недавно появился. Мой сосед, на одной лестничной площадке живём, Миша. Он журналист, работает на телевидении, хороший парень. Раньше мы всего лишь по-соседски с ним здоровались, повстречавшись, но как-то он случайно заглянул ко мне, стульев ему для гостей не хватило, увидел, какая у меня библиотека, завосторгался, попросил разрешения позже наведаться, разглядеть поближе.
С того всё и началось. Оказался Миша к вящей радости моей таким же завзятым книголюбом, к тому же эрудитом, остроумцем, ещё и большим оригиналом и выдумщиком, общаться с ним одно удовольствие. И что такая пропасть лет между нами, и что я генетический технарь и реалист, а он чистой воды гуманитарий и авторитетов для него не существует, нисколько нашему общению не мешало.
В тот вечер, когда прихватило меня, он как раз у меня сидел. Обсуждали мы с ним вопросы, с которыми будет он обращаться к прохожим на улице, а потом ответы эти он скомпонует, телерепортаж сделает. Идея, конечно, оригинальностью не блещет, не с бородой даже, а с бородищей, но зато беспроигрышная, в нынешней транскрипции – рейтинговая. И что тему он выбрал такую же бородатую, несчётно обыгранную, интереса к ней не убавляло. А если повезёт ему встретить и разговорить каких-нибудь совсем уж отмороженных недоумков или маргиналов, успех передаче обеспечен. Собирался Миша развеять
