– Она красивая, правда? – не унимался Джон. – А какого же цвета у нее глаза? Я таких никогда не видел.
– Фиалковые, – резко ответил Тревис, слишком резко. – Прости, сынок, я не хотел на тебя кричать, – поспешно извинился он, – просто я устал и переволновался.
– Ну иди поспи, – важно предложил Джон, – я буду здесь на случай, если кто-то к тебе придет.
Тревис кивнул и пошел в спальню. Бросившись поперек свежезастеленной кровати, он крепко зажмурился. Черт возьми, лучше бы Джон никогда не видел Китти! Ему почему-то казалось, что его сын всегда будет помнить «красивую тетю» с «глазами странного цвета».
Тревис почувствовал, что его одолевает сон, и охотно расслабил усталое тело.
– Тревис, проснись, черт возьми!
Он резко вскочил.
– А, что такое? – испуганно вскричал он. – Что-то с Мэрили?
– Боюсь, что да. – Сэм подал Тревису его сапоги. – На рудник прискакал человек и рассказал мне о случившемся. Я приехал в город и сразу же пошел в больницу. Думал, ты там. В больнице я столкнулся с доком Уоткинсом, он как раз собирался послать кого-нибудь за тобой.
Тревис смотрел мимо Сэма, туда, где, прижавшись к косяку двери, стоял Джон. Его маленькое тело вздрагивало от рыданий, которые он мужественно пытался побороть.
– Джон, – ласково сказал Тревис, – иди к миссис Мартин, быстро! И не спорь!
– Да, папа. – Мальчик шмыгнул носом и исчез в дверях.
Было слышно, как засеменили по коридору его маленькие ножки.
– У Мэрили опять открылось кровотечение, – сказал Сэм, тихо выругавшись, – дело плохо. Док говорит, начались роды.
Тревис бросился к двери, Сэм за ним. Они понеслись вниз по лестнице.
– Тревис, это очень опасно? – спросил Сэм на бегу. – Она выживет?
Тревис не ответил.
Мэрили неподвижно лежала на койке, уставившись в потолок. Боль то отпускала, то опять зажимала ее в своих гигантских тисках. Она хватала ртом воздух и не дышала до тех пор, пока не проходила очередная схватка.
– Не надо сопротивляться, Мэрили, – приказывал мягкий голос рядом, – поддайся боли. Ты должна родить сейчас, чтобы у тебя и у ребенка все было хорошо.
– У ребенка все будет хорошо, – чуть слышно пробормотала Мэрили. – Я знаю, Господь не даст умереть моему малышу.
– Ты и твой ребенок будете жить, – твердо сказал голос, – просто сейчас тебе придется немножко потерпеть. Держись!
Мэрили улыбнулась, услышав этот не терпящий возражений тон.
– Ты кого хочешь, мальчика или девочку? – спросил теплый голос.
Она посмотрела на склонившуюся над ней женщину, увидела ее фиалковые глаза в обрамлении невероятно густых ресниц и волосы. Нет, эти волосы нельзя было спутать ни с чьими другими.
– Это ты, да? – спросила Мэрили, взволнованно, но не удивленно. Ее уже ничто не могло удивить.
– Я доктор Масгрейв, – сказала женщина, – я буду принимать у тебя роды.
Мэрили с трудом вздохнула и прошептала:
– Кажется, я и раньше догадывалась, но теперь… теперь я знаю точно.
– Что ты знаешь? – Китти улыбнулась и убрала со лба Мэрили мокрую прядь каштановых волос. – У тебя жар, но не бойся, это все скоро кончится, и у тебя будет здоровый ребеночек. Чуть-чуть недоношенный, но мы обеспечим ему хороший уход.
– Это ты! – воскликнула Мэрили, пытаясь привстать, чтобы получше разглядеть Китти.
– Нет-нет, тебе нельзя! – Китти уложила ее обратно в постель. – Лежи спокойно, или мне придется тебя привязать.
По телу Мэрили прокатилась очередная волна боли. Она невольно скрючилась и в первый раз закричала. Когда схватка кончилась, она повалилась на матрас и сказала, с трудом шевеля пересохшими губами:
– Это ты. Я знала. Я слышала, как он выкрикивал во сне твое имя, и поняла, что ты жива.
Китти принялась суетливо поправлять на Мэрили простыню.
– Молчи, тебе надо беречь силы для родов.
Мэрили опять ощутила болезненную потугу и закричала.
– Ребенок уже показался! – сказала Китти, стараясь перекричать ее. – Тужься, Мэрили!
Мир Мэрили сузился до размеров этой комнаты, потом до размеров кровати. Над ней нависло большое черное облако, которое грозило поглотить ее, но она держалась из последних сил. Прошел час, а может, всего несколько минут, и она услышала слабый крик.
– Девочка, Мэрили! – ликующе воскликнула Китти. – У тебя родилась девочка. Да какая красавица!
– Что я вижу? – Вошедший доктор Уоткинс выкатил глаза. – Господи, она родила!
– Да, и чудесную малышку! Погодите, сейчас я перережу пуповину. Вот так. Смотри!
Китти показала Мэрили ее ребенка. Та попыталась поднять руки, но не смогла. Китти подошла поближе, крепко прижимая к себе малышку.
– Приведите моего мужа! – вдруг крикнула Мэрили, не сводя глаз с ребенка. – Пожалуйста, мне надо с ним увидеться!
– Не сейчас, – жестко сказал доктор Уоткинс, – нам еще надо кое-что сделать.
– Нет, сейчас! – закричала она, собрав остатки сил. – Прошу вас! Пока не поздно.
Доктор Уоткинс тревожно переглянулся с Китти, та кивнула.
– Я побуду с ней, – прошептала она, – а вы пошлите за ним. Тебе нельзя говорить, – сказала она Мэрили с ласковым упреком, – отдыхай. Скоро все кончится. Сейчас у тебя родится детское место, ты еще немного потерпишь, а потом заснешь. У тебя прелестная дочурка. И муж.
Китти обернулась к сестре Каннон, которую прислал сюда доктор Уоткинс, и молча передала ей ребенка. Сестра Каннон, счастливо улыбаясь, вышла из комнаты, крепко прижимая девочку к своей могучей груди.
Спустя мгновение в комнату ворвался Тревис. Он поспешно нагнулся над Мэрили и заглянул в ее белое лицо.
– Все будет хорошо, милая, ты поправишься, – сказал он срывающимся голосом, – теперь у нас есть маленькая дочка, и у вас с ней все будет хорошо.
– Нет, – спокойно отозвалась Мэрили, лицо ее постепенно становилось безмятежно-неземным, как у мадонны, – все будет хорошо у тебя и у Китти.
– У Китти? – Тревис отпрянул как будто громом пораженный.
– Ты все знаешь, Тревис. И она тоже знает, любимый. – Она взглянула на Китти, которая, уже не таясь, плакала. – Она знает, кто она… и кто ты… А я… – Она охнула, почувствовав, как внутри поднимается волна невыносимой боли. – Я поняла, как только ее увидела. Поняла, что мне надо родить ребенка и… уйти.
Тревис в отчаянии смотрел на Мэрили. Она хотела уйти с дороги, чтобы он и Китти могли быть вместе.
– Какое безумие! – воскликнул он. Ему хотелось схватить умирающую за плечи, встряхнуть ее. – Молчи, Мэрили, лежи отдыхай! Ты не знаешь, что говоришь.
