Я устал от войны. Вся ее слава – пустая болтовня. Лишь тс, кому никогда не доводилось стрелять в человека, кто никогда не слышал воплей и стонов умирающих, призывают к мести и разрушению, требуют крови. Война – это сплошной ад.
Таков уж я есть.
Не продал бы честь.
Я чаю победы.
Что сделать успел.
Глава 1
В том памятном 1865 году теплое дыхание весны не несло с собой привычной свежести и душистого аромата. В душу проникал все еще стоявший в воздухе запах серы. Пестрый ковер цветов не волновался на ветру, переливаясь, подобно радуге, на зеленых лужайках – земля была утоптана множеством ног и опалена огнем войны. Деревья, осмелившиеся пустить новые ростки, стояли с голыми ветвями, словно неподвижные часовые на фоне неба, – мрачное напоминание живым существам о полных мук годах Гражданской войны, когда Север и Юг сошлись лоб в лоб в смертельном поединке.
Все ушло в небытие. Гордый Юг был побежден и лежал в руинах. Оставшиеся в живых оплакивали сотни и сотни тысяч отважных воинов, отдавших свои жизни, отстаивая мир, в который твердо верили.
В то прохладное мартовское утро Китти Райт тоже была охвачена скорбью. Глаза цвета лаванды больше не сияли веселым блеском: после четырех лет ада они стали тусклыми и безжизненными. В семнадцать лет, перед самым началом войны, она считалась самой прелестной и желанной невестой на всем востоке штата Северная Каролина. Сейчас, в двадцать один, она чувствовала себя постаревшей и безмерно уставшей. Она по-прежнему была красива, но на лице ее лежала тень боли и отчаяния, словно отражая мучительные воспоминания, которые навсегда запечатлелись в ее душе.
Туман медленно наползал на землю со стороны болот, расположенных позади того места, где когда-то стоял ее дом. Потирая руки, чтобы согреться, она спросонок моргнула, недоумевая, куда делись Тревис и Сэм в такой ранний час. Накануне, когда они добрались до этого места, уже почти стемнело, и они устроили себе привал в чаще деревьев, чтобы их не заметили беглые солдаты-южане – конфедераты. Утомленные дорогой, они сразу же уснули на своих протершихся до дыр одеялах, и всю ночь Тревис крепко прижимал ее к себе.
Теперь лишь одна мысль о Тревисе согревала ее. Когда-то она ненавидела его, презирала, даже желала ему смерти, а сейчас понимала, что любит его так, как не могла бы любить никого другого на свете. Она прикрыла глаза, и тотчас перед ее мысленным взором возник образ этого дерзкого и красивого кавалерийского офицера – его худое, крепкое, мускулистое тело, дымчато-серые глаза, которые могли светиться весельем или пламенеть страстью.
Китти довелось познать не только его нежность, она знала и его суровость, особенно в первое время, когда она была его пленницей, однако он не воспользовался этим. Нет, Тревис Колтрейн был не из тех людей, которые могут принудить женщину. У него имелись другие способы заставить ее изнывать от страсти, умолять об утолении рвущегося наружу желания. Именно так Тревис поступил с Китти, и прежде она презирала его за это.
Услышав лязг врезающегося в землю металла, она с трудом поднялась на ноги и бросила взгляд за низкие кусты. Там, посреди поля, на том самом невысоком холме, о котором она им рассказывала, двое мужчин орудовали тяжелыми лопатами. Они рыли могилу для ее горячо любимого отца. Этот бугор был самым любимым местом Джона Райта на всем свете – он мог часами сидеть под ореховыми деревьями, озирая свои владения, и казалось само собой разумеющимся, чтобы он оставался там вплоть до Судного дня.
Хотя ферму Джона Райта нельзя было назвать преуспевающей, он любил свою землю. Будучи человеком твердых убеждений, он являлся противником кабалы и отпустил на свободу рабов, принадлежавших его отцу. В доме никогда не хватало денег, чтобы нанять батраков, и потому семья – сам Джон Райт, его жена Лина и единственная дочь, которую Джон всей душой обожал, – жила в бедности Китти до сих пор с ужасом вспоминала ту ночь, когда линчеватели из местного «Комитета бдительности»,[1]уличив отца в помощи беглым рабам, явились к нему в своих белых с капюшонами одеждах и зверски избили. Он ослеп на один глаз, на долгие месяцы его дух был сломлен, но когда разразилась война, Джон Райт взял своего старого охотничьего пса и присоединился к армии янки.
Его поступок вызвал смятение и боль в сердце Китти, разрывавшейся между любовью к отцу и верностью родной земле. Тогда еще Натан Коллинз, красивый сын самого богатого плантатора в графстве Уэйн, ухаживал за ней. Она решила, будто влюблена в Натана, и потому осталась поближе к дому и стала работать в полевом госпитале вместе со старым доктором Масгрейвом, который обучил ее медицине.
В самом начале войны Китти попила в плен к жестокому работорговцу, который когда-то служил надсмотрщиком на плантации Коллинзов. Люк Тейт надругался над ней и держал под замком, а сам со своими людьми грабил и убивал. Ему льстило, что Китти оказалась всецело у него во власти: красивая независимая женщина уступила его низменной страсти.
И не кто иной, как Тревис Колтрейн, спас ее от Люка Тейта.
Битва была жестокой, и люди гибли сотнями с обеих сторон. Генерал Джонстон приказал войскам конфедератов отступить, однако Натан Коллинз сообщил Китти, что они не последуют за остальными мятежниками, а поедут в Ричмонд, чтобы переждать там последние решающие сражения. Поняв, что ее возлюбленный оказался заурядным трусом, Китти стала противиться, но Натан вынудил ее отправиться вместе с ним. По дороге они случайно столкнулись с ее отцом, который пожелал узнать, куда Натан везет его дочь. Китти хотела избежать поединка между ними и солгала отцу, сказав, что последовала за Натаном по доброй воле. Когда Джон Райт уже собрался уходить, Натан выстрелил ему в спину.
Тревис и Сэм подоспели к ним, когда отец умирал у нее на руках. Тревис отомстил за смерть Джона Райта, убив Натана.
В самые последние мгновения жизни отца Китти узнала, что Натан был среди линчевателей в капюшонах, которые с такой жестокостью избили Джона Райта. Если когда-либо в ее сердце и теплилась любовь к Натану, тогда она исчезла без следа.
– Китти!
Подняв голову, она увидела Тревиса, смотревшего на нее сверху вниз, в ею дымчато-серых глазах светились нежность и сострадание. Она непонимающе уставилась на него, все еще погруженная в воспоминания.
