собой. — Иди ко мне, я покажу тебе кое-что крутое.
Сидящий возле него Силлест поперхнулся дымом, ткнул Дани коленом в бок и прошипел:
— Ты совсем уже?
— Я же не тебе предлагаю. Вот и не мешайся, — шикнул на него Дани.
Силлест безразлично развел руками и снова затянулся сигаретой.
— Кроха, не робей, беги ко мне, я тебя не обижу.
Дани сел ровно, поманил Рифу, и когда та не шелохнулась, поднялся сам. Он держался на ногах нетвердо, пошатываясь, и, испугавшись, что ему плохо, Рифа вскочила с места, чтобы помочь.
— Эй, выродок, девочку не трогать. С вас и меня хватит.
Казалось, от произнесенной мальчиком фразы, застыла не только кровь в жилах, но и все живое в лесу. В животе снова похолодело. Но на этот раз это колючее, бросающее в дрожь чувство не исчезло так же стремительно, как появилось. Оно задержалось, стало обустраиваться внутри, занимая все больше и больше пространства.
Ей нужно бежать. Скорее бежать отсюда. Сейчас она понимала это так ясно, как никогда, но ноги больше не слушались.
— Ты это сейчас мне? — Дани в изумлении посмотрел на мальчика.
— Тебе, тебе, кому еще? — Ри убрал со своего бедра руку Ронка и улыбнулся. — Какой ты непонятливый, Даниэл. А вот мне все было ясно, как белый день, с самого начала. Но отец с этой своей презумпцией невиновности мне все уши прожужжал, — он закатил глаза. — Сам-то он не слишком этому принципу следует. А как обо мне речь заходит, так сразу начинается: этого не тронь, того не обидь. И где справедливость? Но раз теперь все вы ясно обозначили свои намерения, мои руки развязаны. Ой, слюнка потекла. Как не эстетично, Ронк, ты же в порядочном обществе.
Мальчик с усмешкой посмотрел на него, обмякшего в кресле, с бессмысленным взглядом и отвисшей челюстью, как у спящего, и спрыгнул с его колен.
— Ты что несешь, пацан?!
Дани сделал всего два шага, как его ноги подкосились. Упав на землю, он попытался встать, но все, что у него получилось, это только перевернуться на бок — неуклюже, дерганно, будто половина его тела онемела.
— Ой, в чем дело, Дани? — встревоженно спросил мальчик.
— Ты… ты… ты отравил нас, сученыш!
Обеспокоенность на лице Ри превратилась в выражение глубокого шока.
— Не может такого быть!
Прижав ладонь к губам, он медленно подошел к лежащему на земле парню, округлил в неверии глаза, коснулся босой ногой плеча Дани и толкнул, переворачивая на спину, словно мертвеца. Но Дани был жив.
Ри отнял ладонь от лица, демонстрируя застывший на нем оскал. Быстрым, стремительным, как бросок змеи, движением он забрался на грудь Дани, присел на корточки и, склонив голову набок, подпер кулаком щеку.
— Что такое? Неприятные ощущения? — спросил он, разглядывая Дани, точно ребенок выкопанного червяка. — А вы, небось, мечтали, что по очереди сунете свои отростки туда, куда их совать не следует, словите кайф и завалитесь спать, точно обожравшиеся боровы? — понизив голос, тихо заговорил он. — Нет, Даниэл, так уже не получится. Забавная ситуация, знаешь ли. Проедь вы мимо, не подобрав девочку, и ничего этого не случилось бы. Но с другой стороны, не будь ее сейчас здесь, и мне не пришлось бы держать себя в рамках. Видишь, Дани, не у одного тебя сегодня не оправдались надежды.
Он подался вперед, потянулся рукой к лицу Дани, и Рифе показалось, что его ногти удлиняются, превращаясь в настоящие когти.
— Ох, если бы только ее здесь не было, — склонившись совсем низко, Ри мечтательно зашептал ему на ухо. — Я бы отрезал твой сморщенный, вонючий хрен, завернул бы в содранную с твоего лица кожу, запихал бы все это в твою паршивую глотку, и смотрел бы, как ты задыхаешься. Но кто же, в самом деле, будет делать такое на глазах у ребенка?
Он беззаботно рассмеялся и сел ровно, убрал руку от Дани, так его и не коснувшись.
Рифа слышала каждое слово. Пусть он и говорил едва слышно, ее слух был намного острее человеческого, а сейчас, когда все чувства обострились от елового дыхания опасности, она слышала даже шелест крыльев бабочек, порхающих над пирожными.
— Свихнувшийся псих, — выдавил Дани.
— А что сразу я? — оскорбился мальчик. — Ты решил, что это я придумал? Вообще ни разу не я. Это, на минуточку, официально действующее наказание для таких баловников, как вы, в одном крайне уважаемом мной государстве. Там, знаешь ли, народ такой…, — задумавшись, Ри приложил палец к губам. — С огоньком, с придумкой! Ты когда-нибудь интересовался, в скольких обществах за воровство отрубают руку? Поверь мне, ты считать умаешься! А вот заставляют съесть отрубленное — раз, два и обчелся. И, между прочим, зря. Очень зря. Ты только представь!
Ри вскочил на ноги и принялся ходить из стороны в сторону, энергично размахивая руками.
— Это сколько же экспрессии, сколько драмы, надрыва в поедании собственной конечности, — он старательно выделял каждое слово, будто декламировал стихотворение. — Когда она еще теплая, еще пахнет живым человеком, кровь текучая. Это же целый шедевр! — он замер и в ожидании посмотрел на Дани, надеясь, что тот тоже оценит. Так и не дождавшись желаемой реакции, Ри цокнул языком и скривил губы. — Один минус: после такого представления все театры в округе несут колоссальные убытки. Ну что ты там хрипишь невнятно, а?
Дани жадно, громко втягивал воздух, будто ему нечем было дышать.
— Лести… Лести, — просипел он.
— А Лести уже все, — Ри бросил взгляд на лежащего ничком парня. Его кудри рассыпались по покрывалу, а пальцы безразличной ко всему руки жег уголек тлеющей сигареты. — Он вместе с дамами вытащил счастливый билет и покинул мероприятие первым. Они, в отличие от вас, подонков, не лелеяли в своих головах планов. Но и останавливать вас не собирались. Что слово в слово подходит под определение о пособничестве в преступлении.
Рифа едва нашла в себе силы, чтобы повернуть голову и посмотреть на девушек. Обнявшись и склонив головы друг к другу, те дремали на качели.
— Пре… преступление? Мы ничего не сделали!
— Я понял! — Ри хлопнул себя ладонью по лбу, а затем указал на Дани пальцем. — Ты из тех, кто «как убьют, тогда и зовите», да? Не, прости, друг, я из банды «сначала бей, потом задавай вопросы».
— Убьют?! — Дани опешил. — Ты спятил, никто не собирался ее убивать!
— О, лучше бы вы именно с этой целью ее и прихватили. Я бы вам этого, конечно, не позволил, но хотя бы мог понять. Молодые горячие головы, с кем не бывает, пф! — Ри
