Он целовал меня – тихо, почти трепетно; его пальцы медленно погружались в мои волосы, вынимали шпильки. Я сомкнула руки у него за шеей, с наслаждением чувствуя, как он касается моей талии.
– Почему вы женились на мне, почему? Откуда вы могли знать, что все так обернется? Я ведь могла проявить себя и с другой стороны – знаете, сколько во мне плохого!
– Знаю. Я давно это знаю. Вы упрямы, своевольны и чересчур независимы. Поэтому-то вы так дороги мне.
– За плохое?
Он погладил мою щеку.
– Неужели ты думаешь, что если бы ты не познала все в этой жизни, если бы ты не была испорчена, ожесточена, обманута, – неужели ты думаешь, что я любил бы тебя без этого? Ты не ангел, ты мой падший своевольный ангел, нежный и прекрасный, и это куда лучше. Ты моя женщина, моя радость, моя мука.
Я порывисто обняла его, прижавшись щекой к его груди.
– Нет, пожалуйста, только не это. Я не хочу быть мукой и никого не хочу мучить. Я хочу любить тебя и быть с тобой счастливой. Ты сильный, я знаю, ты сможешь сделать это. Ты все можешь. И все-таки ты слишком долго ждал.
– Ты тоже ждала. Похоже, мы оба ошибались.
Я подумала, что еще никогда не разговаривала с мужчинами вот так, на «ты». Раньше это казалось мне даже слегка вульгарным. А теперь – нет. Как же нам было обращаться друг к другу, если сейчас, в сущности, мы были одним существом? Он муж, я жена, и никакие узы не могут быть ближе.
Нам не хотелось больше говорить. Не давая мне пошевелить и пальцем, он откинул меня назад, медленно расстегивая булавки на моем корсаже, потом осторожно стаскивая платье с плеч. Он медленно повернул меня к себе спиной, быстро справился с пуговицами, расстегнул пояс и снова вернул меня в прежнее положение. Я подняла руки, чтобы развязать шнуровку, но его ладонь остановила меня. Он приложил палец к губам.
– Т-с-с! – прошептал он. – Доверься мне. Доверься во всем.
Как загипнотизированная, я послушалась. Он снова коснулся моих плеч, и платье поползло вниз. Его руки легли на мою поясницу, и, опустившись на колени, он привлек меня к себе. Губы Александра коснулись ложбинки между моими грудями, потом пошли в сторону и мягко сомкнулись вокруг соска. Самой чувствительной и нежной на всем теле кожей я ощущала его горячее дыхание, его рот, его язык, ласково теребивший розовую пирамидку моей левой груди, пока его ладонь так же нежно ласкала правую. Потом ладони Александра скользнули вверх, к плечам, медленно погладили спину вплоть до самой нижней точки поясницы, – он словно пробовал на ощупь мое тело, любовался им, испытывал нежную упругость золотистой кожи. Никогда ранее я не видела на лице мужчины такой страсти и одновременно такого искреннего, нежного, восхищенного любования. Вместе с возбуждением, томившим меня, я ощутила, что тронута до глубины души этой нежностью, терпением и мягкостью, – ведь я знала, что от мужчины, который ждал целых четыре месяца, можно ожидать совсем иного.
Все так же легко, почти неуловимо для меня, Александр справился со второй застежкой, и тяжелая бархатная юбка упала к моим ногам. Нижнего белья на мне не было, с ним было покончено еще там, в зале, и я осталась теперь лишь в нижней юбке, пышно обшитой кружевами. Я была взволнована, меня согревали прикосновения рук Александра, но все же здесь было прохладно, и я невольно обхватила локти руками. Мне не нужно было даже ничего объяснять: он все знал заранее. В одно мгновение я оказалась в постели, под грубым, но теплым одеялом, и едва он сбросил с себя рубашку, я ощутила, как его руки вновь обняли меня, его горячее, сильное, необыкновенно мускулистое тело прижалось ко мне.
Я попыталась освободиться от своей юбки, но он снова остановил меня, и я подчинилась, до конца намереваясь ему доверять. Пусть сегодня будет так, как хочет он. На миг мы замерли в молчании и неподвижности; свет лампы заливал комнату, кожа Александра в этом свете казалась очень смуглой. Он склонился надо мной, поцеловал в губы, а потом, почти задыхаясь от нахлынувших на меня сладостных ощущений, я почувствовала, как страстно, горячо, сильно его руки, рот и язык ласкают мои груди, как все ближе приникает ко мне его тело.
Время остановилось, растворилось в моих чувствах. На миг Александр наклонился, скользнул под юбку, и его рука пошла вверх между моими податливо разомкнувшимися ногами. Она ощупывала, ласкала, гладила, и это усиливало волнение, тем более что юбка еще оставалась на мне и кружевная ткань щекотала ноги. Я не знала, чего Александр хочет: возможно, хочет овладеть мною, и уже была готова к этому, но он, казалось, сейчас стремился к другой цели. Его пальцы оказались на золотистом треугольнике волос, венчавшем лоно, потом скользнули дальше. Сладко-безумная дрожь пронзила меня, внутри все завибрировало. Меня бросило в жар, каждая его ласка была как прикосновение огненной кисточки. В этот миг я вся сочилась от желания и предчувствовала, что надолго терпения у меня не хватит. Неспешно, почти рассчитанно, он нежно возбуждал мое лоно горячими умелыми пальцами, которые от этих прикосновений сами становились влажными, и когда один из них приблизился ко входу в трепещущую узкую расщелину, я от дрожи, пронзившей меня, выгнулась дугой: он прикоснулся к самому женскому естеству, к тому самому сокровенному бутону, желаниям которого противиться невозможно. Испарина выступила у меня на лбу, сознание исчезло, я ощущала лишь этот палец внутри и повиновалась только ему, бессознательно к нему прижимаясь, чтобы усилить свои ощущения.
Склонившись надо мной, Александр заглянул мне в глаза, потом горячим поцелуем прильнул к губам, и в этот самый миг его пальцы так сильно прижались к моему потайному бутону, что я не могла больше терпеть: я кончила, перешла из блаженства ожидания в невыносимое блаженство наслаждения. Конвульсии пробежали по моему телу; все еще чувствуя его палец внутри, я громко застонала, и наш поцелуй прервался.
Я часто-часто дышала, приходя в себя. Он высвободил свою руку, обнял меня, все так же внимательно глядя мне в глаза. Его губы произнесли:
– Ты горячая. Ты очень горячая. Я даже не предполагал, что…
Он не договорил. Мы не сказали больше друг другу ни слова. Его руки ни на миг не отпускали меня, возвращались то к груди, то к лону, и несмотря на то, что всего лишь пять минут назад я была удовлетворена и обессилена, ко мне снова вернулось желание. «Он невероятен» – это была последняя мысль, которую я с восхищением осознала. Внутри у меня снова было невыносимо влажно и пусто, и он, скользнув рукой у меня между ног, сразу понял это. Он приподнял меня, укладывая набок, сам приник ко мне близко-близко, лаская груди, ложбинку между ними, живот… Я ощущала ягодицами его напряженную плоть, вся содрогаясь от ожидания. Его рука чуть приподняла мою левую ногу, согнула ее в колене; обхватив меня за талию, он прижал меня к себе и вошел в мою влажную глубину до самого дна.
Горячая, взмокшая, билась я под его напором, ощущая, какой он сильный внутри, и что-то хрипло вскрикивая. Уходя, он снова возвращался, твердый, как поршень, проникал каждый раз все глубже. Он был так яростен, что я невольно прикусила костяшки пальцев. Такого темпа и мощи я не могла долго выдержать, все узы словно разрешились во мне, и я со стоном закончила, а через несколько секунд закончил и он, содрогаясь в глубине моего лона.
