...Потом она запомнила только, как очутилась перед крутой и безумно высокой, но в удобных уступах, безмолвной ледяной стеной. Грохот, звон сухо рассыпающихся, раздавленных льдин доносился откуда-то справа.
- Пока постоит... Успею!.. Свой ящик давай, - хриплым, булькающим голосом сказал Василий Петрович, подзывая Феню поближе.
Но Феня не послушалась, первая, не зная куда и не зная, что потом будет она делать со своим ящиком, полезла вверх по ледяным уступам, почему-то думая: "А в Каменной пади на скалу подниматься было хуже. Очень зябли руки, и не было таких ступенек".
Василий Петрович, хрипя, полз где-то тут же вслед за нею. Феня не оборачивалась. Она боялась, что Василий Петрович станет снова ругаться.
С самого гребня ледяного вала, то снежно-белого, то изумрудно-зеленого, она на какое-то мгновение увидела все: и поселок, поблескивающий на солнце стеклами окон, и заречье, дорогу, ведущую на Ингут, к той самой Каменной пади, о которой только что ей вспоминалось, и обрывистый берег Читаута у Громотухи в тоненьких струйках дыма от горящих костров, и словно бы пропасть слева - плоско лежащий лед на косе ниже затора.
- Спускайся! - крикнул сзади Василий Петрович. - Ложить надо вниз, в самый низ, под корень...
И Феня поняла, что ей теперь надо сползать в эту пропасть...
...Они торопливо поставили ящики в глубоких расселинах, пахнувших диким холодом.
Василий Петрович сунул ей в руку коробок спичек.
- Целым пучком поджигай. Потом беги. Спички мне.
Феня поднесла маленький пылающий факел к сразу весело заискрившемуся длинному черному шнуру. Отдала Василию Петровичу оставшиеся спички и сама понеслась по томительно длинным и узким щелям среди поднявшихся стояком льдин. Вверх, вверх по уступам, скорее к перевалу через гребень, обратно на остров, в тальники!
Она холодела от ужаса: "Вот как сейчас рванет за спиной!.."
Остановиться Феня никак не могла, хотя и не слышала - бежит или не бежит Василий Петрович вслед за нею. Сердце туго стучало в груди и приказывало: "Вперед, ну - вперед!.."
Перекатившись через гребень вала и увидев под низом близкие уже тальники, в которых сейчас рыскали льдины, охватывающие кольцом самый последний кусочек суши, Феня все-таки оглянулась.
Василий Петрович, какой-то прямой, словно бы одеревеневший, медленно брел по наклонной льдине, держась за спину. Феня сделала несколько шагов ему навстречу. Заметив это, он глухо крикнул ей:
- Куды? Беги, холера! Падай!!
И Феню снова поднял, понес по скользким уступам давящий сердце страх.
Она упала ничком. Упала в какую-то тесную ложбинку, пропитанную снеговой водой и усеянную острыми, мелкими камешками.
Чуточку дальше она приметила и еще одну такую же ложбинку, хотела махнуть рукой Василию Петровичу, показать, куда ему нужно идти - он почему-то невыносимо медленно сползал с последних льдин, но в этот момент Феню словно бы качнуло в ее тесном убежище, потом вдавило в землю, а в ушах возникла мгновенная острая боль. Высоко в небо, намного выше солнца, поднялся сверкающий всеми цветами, но больше всего осиянный белым огнем, прямой хрустальный столб, завившийся на самом верху серебристыми кудряшками. Он тут же, тупо свистя, рассыпался бесчисленными кусками крупных льдин и мелких, как соломка, звонких иголочек, а Василий Петрович, словно лыжник, скользнул по наклонной льдине и исчез.
- Василий Пет...
Феня хотела вскочить, но земля качнулась во второй раз, еще сильнее вдавив ее в каменистую россыпь и еще сильнее отозвавшись острой болью в ушах. Взметнувшегося к солнцу второго столба Феня уже не видела, все лицо ей залепило мокрыми прошлогодними листьями и песком. В спину, в плечи, заставив по-заячьи вскрикнуть, ударило несколько крупных, угловатых кусков льда.
Она лежала, редко вздыхая и всхлипывая, все еще словно бы ожидая и третьего взрыва, хотя знала твердо, что третьего взрыва никак быть не может. Лежала оцепеневшая.
Потом вдруг, точно ей кто-то со стороны решительно и резко постучал в сознание, вспомнила о Василии Петровиче, как он, взмахнув руками, скатился в глубокий провал между льдинами.
- Миленький...
Ощущая в ногах деревянную немоту, Феня приподнялась, встала, пошла. Уши все еще болели и были заложены тугими комками ваты. Феня попробовала вытащить ее пальцами. Но в ушах не оказалось ничего, кроме неприятно захрустевшего под пальцами сырого песка.
Той высокой горы, с которой Феня только что спускалась, над островом уже не было. Ледяной вал, катившийся через тальники сверху, остановился совсем невдалеке от запани. За ним, теперь уже свободная, бурлила и грохотала вода, волоча на себя тяжелые льдины.
Василий Петрович лежал на спине между двумя наклонно стоящими льдинами. Правая рука у него была странно вывернута над головой. Феня кинулась к нему, закричала отчаянно, едва слыша свои собственные слова:
- Василий Петрович!!.
Он не пошевельнулся. Но Феня все же заметила: дышит. Феня в горсть зачерпнула воды из ближней лужицы, побрызгала ему в лицо. Чуть-чуть дернулась побелевшая нижняя губа, но глаза он не открыл.
Тогда Феня ухватила Василия Петровича под мышки и волоком потащила по земле. Он оказался очень тяжелым, царапал галечник каблуками своих разбитых кирзовых сапог. У Фени быстро заболела спина. И было еще нехорошо оттого, что правая рука Василия Петровича висела вывернутая неестественно, как это бывает у набитых опилками кукол. Феня боялась смотреть на нее.
Проволочив Василия Петровича шагов с полсотни, Феня поняла: бесполезно, до поселка не дотащить. Вернее будет сбегать туда за помощью.
Чуть не в упор на нее налетел Михаил. Остановился, крупно глотнул воздуху - Феня видела, как у него перекатился под воротником рубашки острый кадык, - потом взмахнул руками.
- Ну дура же! Убью! - сказал свободно и просветленно, будто лишь ради этих слов он ошалело и прибежал сюда. - И куда ее понесло?
- Тебя не спросила, - ответила Феня, вяло размазывая дрожащей рукой грязь по лицу. И махнула назад. - Там Василий Петрович лежит. Беспамятный...
Теперь почему-то ноги уже совсем не держали ее, тянуло хоть на минутку присесть. Феня шарила возле себя рукой, нельзя ли на что-нибудь опереться.
- Ты чего? - мягче спросил Михаил, готовясь ее поддержать. - Тебе плохо? Скисла...
- Уйди! Не тронь, - сказала Феня. - Возьми Василия Петровича...
Бухая сапогами и раскидывая мелкую гальку в стороны, подбежало еще несколько мужчин. У Фени перед глазами вертелись зеленые круги, к горлу ползла тошнота.
- Да возьмите же скорее, - тупо повторяла она.
...Тошнота и мелкая противная дрожь в руках и ногах Феню оставили, когда она выбрела из тальников на открытый обдуваемый веселым, теплым ветром берег острова, а затем ступила на сухо шуршащий ледок протоки.
