У радикальных исламистов имеются собственные представления о формирующемся региональном и мировом порядке. Они отвергают концепцию современного мироустройства, которая исходит из возросшей в 90-е годы взаимозависимости мирового сообщества в таких важнейших сферах, как экономика, среда обитания, иммиграция и распространение оружия массового уничтожения. Исламисты радикального толка отвергают мирные переговоры как метод урегулирования конфликтов с целью достижения компромисса, поскольку убеждены, что такой метод закрепляет гегемонию Запада. Мирное разрешение конфликтов для них — иллюзия, так как международные отношения по своей природе конфликтны. Поэтому радикальные исламисты считают, что единственно возможным ответом мусульманского мира нынешним прозападным режимам может быть только священная война во имя Аллаха. Лишь после уничтожения этих режимов и восстановления единства всех мусульман (уммы), как это было в эпоху халифата, внутри уммы могут быть установлены мирные взаимоотношения.
Обращаясь к истории, постоянно и обоснованно говорят о выдающемся вкладе «исламского» мира в средневековую и выросшую на ее основе современную культуру. Действительно, знаменитые ученые, математики, астрономы, медики, философы (включая суфийских мистиков), гениальные поэты и музыканты Востока творили исламскую культуру — и обогатили ею культуру общечеловеческую. Именно мусульмане подарили средневековой Европе античную философию, самими жителями Европы за «темные века» почти полностью забытую. Достижения мусульман прослеживаются во множестве областей, от архитектуры до гигиены. Все это так, но при этом с непонятным упорством забывают или замалчивают, что времена расцвета исламской культуры остались позади. Сейчас из поэтов на слуху один Салман Рушди, приговоренный фанатиками к смерти за якобы «издевательство» над религиозными ценностями. Из музыкантов — один Нусрат Али Хан, игравший вместе с джазовыми знаменитостями. Кстати, оба — индийского происхождения, что немаловажно. Есть, что неизбежно, некоторое количество писателей — тоже, как правило, в периферийных для исламского мира странах; есть третьеразрядные поп-музыканты в «светских» странах типа Турции и Египта; есть немало ученых-мусульман, преимущественно выходцев из Пакистана и Индии, успешно работающих в Америке и Европе — и это, пожалуй, все. И это никак не случайность. Работа на «пионерском» уровне в любой области умственной деятельности требует духовной свободы, которую традиционный ислам уже не может дать. Некоторый предел здесь уже был перейден, и довольно давно. Верно и противоположное утверждение: многие из тех, для которых непосильно существование в современном демократическом деидеологизированном мире, предполагающем высокую информационную насыщенность и большую интенсивность принятия решений, «уходят в ислам» как в антагонистический способ существования. С этим связан стремительный рост «исламизации», например, США[146]. Но одновременно происходит еще один процесс. Во второй половине XX века ислам стремительно радикализировался. Возник феномен «исламских революций», устраиваемых студентами во главе с духовенством, сметающих марионеточные режимы шахов и султанов. Как грибы, стали расти разнообразные террористические группировки, — и еще раз отметим, что зачастую, особенно на этапах их становления, финансируемые спецслужбами больших держав, преследующими краткосрочные политические цели. Долгое время исламистам-радикалам удавалось играть на противоречиях между СССР и США. Однако после распада СССР стало очевидным, что следующий период мировой истории пройдет под знаком джихада — со стороны радикальных мусульман, и борьбы с терроризмом — со стороны остального мира. Больше радикалам не на что было рассчитывать — только на себя, и на радикализацию своих единоверцев. И вот уже появилась особая категория террористов — шахиды. Это исламские камикадзе, террористы-самоубийцы, готовые унести за собой в могилу тысячи тех, кого мы привыкли называть «мирными людьми». С точки зрения шахидов, никаких мирных людей просто не существует. Есть враги уже вследствие своей религиозной принадлежности. А вдобавок еще к каждой категории «вражеских» граждан прилагается еще дополнительный набор обвинений. Каждый американец должен быть уничтожен. «Виноват» и финансист — поскольку укрепляет сатанинскую мощь, «виноват» и простой рабочий, поскольку, по сути, занимается тем же самым. И вообще, уже то, что человек платит налоги в американскую казну, означает для фанатика, что он — прислужник тьмы. А уж американский образ жизни! Пить вино, носить мини, загорать на пляже, лопать свиные сосиски и прочее, — это же бесчестить землю перед лицом Всевышнего. Стало быть, неверный должен умереть, он виновный, а не какой-то там «мирный житель». А если он был-таки, по неисповедимой воле Его, угоден Аллаху, то в чем проблема? Он выделит угодного, и отправит прямо в рай, на пару с убийцей-камикадзе. Жестоко? Да. Впрочем, в свое время логика инквизиторов была совершенно такой же.
В начале третьего тысячелетия в мире четко сформировались два основных центра террористической активности, которая имеет религиозно-догматическую доминанту, — Ближний Восток и США. Так, на Ближнем Востоке преобладают террак-ты антиизраильского направления. Благодаря умелым и профессиональным действиям спецслужб Израиля исламские террористы почти отказались от практики захватывать заложников и похищать самолеты. Однако распространяются акции религиозных фанатиков-камикадзе, которые подрывают себя в людных общественных местах.
Вторым центром активной террористической деятельности можно считать США. Это следствие многих факторов — политических, религиозных, экономических, экологических, уголовных, а также индивидуально-психологических.
