ее в любую секунду. У чудовищ тоже могут быть самые нежные руки и самые ласковые глаза. Но они все также остаются чудовищами. Об этом никогда не стоит забывать.
— Я замерзла, — отозвалась Спящая, наконец поднявшись на ноги, чтобы повернуться к Изгнаннику. След ее ладони на его лице был красивого нежно-алого оттенка. Интересно, сможет ли когда-нибудь кожа полностью восстановиться? Шея русала была закрыта плотным воротм рубахи, так что понять, зажила ли рана от кинжала и насколько сильным был след от второго ожога не представлялось возможным.
Он подошел ближе, склоняя голову набок. Каждый шаг, сокращающий расстояние между ними, был подобен маленькой гибели. Ее гибели. В конечном счете он смог обнять ее за талию, прижимая к себе, как в прежние времена. Этна уткнулась лицом куда-то ему в плечо, замирая и не смея шевелиться. Она ощутила, как он прикоснулся кончиком носа к ее уху, а затем к виску. Вдохнул запах ее влажных волос.
— Если ты еще хоть раз посмеешь предать мое доверие, — послышался его шипящий шепот прямо на ухо Спящей, — то учти: я сделаю так, чтобы не смогла доверять даже самой себе. Мне это по силам, ты знаешь.
Его голос пробирал до самых костей. Этна перестала дышать, внимая его угрозе. Она не была пустым звуком. Он вполне мог превратить ее жизнь в кошмар. Она убедилась в этом за те дни, проведенные во тьме, полные холода и беспомощности. Он отнюдь не шутил.
— Я не предам твоего доверия, — только и смогла ответить Этна, постаравшись придать голосу уверенности. Она подняла голову, встречаясь глазами с Каем. Когда-то ее завораживали его очи глубокого океанского оттенка, светлеющие ближе к зрачку. Теперь же они казались ей водой, которой она по своей же неосторожности захлебнулась, умирая.
Чтобы он стал более благосклонным, Спящая задрала голову, быстро и коротко целуя его в губы, показывая повиновение и чувствуя ненависть к самой себе за этот жест, лишенный желания и любви. Когда-то давно, наверное, в другой жизни, она целовала эти бледные губы, чувствуя счастье и трепет. Но не теперь.
Кай чуть улыбнулся, сменяя гнев на милость. Он хотел продолжить ее поцелуй, но Этна смогла выскользнуть из его объятий, отходя в сторону, надеясь, что его не оскорбит этот жест. Ее и так коробило от того, что она была вынуждена физически вымаливать у него благосклонность. По крайней мере, она убедилась, что ее лживые поцелуи все еще вызывали у него нежные чувства. Этим можно будет воспользоваться в будущем.
Она мысленно усмехнулась. Был ли смысл в этой уловке, если она больше не намерена вести борьбу?
— Ты готова к коронации? — Кай остался стоять возле камина, решив не идти за Этной, которая устроилась в кресле, отвоевав себе каплю личного пространства. Смелость после поцелуя развеялась и теперь, несмотря на чужое хорошее расположение духа, ей было не по себе. Хотелось, чтобы Кай поскорее покинул ее комнату и оставил одну. Время неустанно клонилось к вечеру, до завтрашнего представления оставалось так мало времени. Она не была готова к тому, чтобы предать весь Форланд.
— Конечно. Надеюсь, мое платье будет красивым, — солгала Этна, позволив себе чуть улыбнуться, взглянув на русала.
— Очень. Даже не сомневайся, — Кай ответил ей улыбкой, отходя от камина, в котором мягко потрескивали поленья. Разожженный огонь наслаждался своей вечерней трапезой, а заодно и опалял теплом спальню. Кай приблизился к креслу, где сидела Спящая, наклоняясь и целуя ее в макушку головы. — Мне нужно доделать кое-какие дела, увидимся завтра, Этна.
— До завтра, Кай.
Лишь когда двери за Изгнанником закрылись, она смогла расслабиться, тихо выдыхая. Без него стало значительно спокойнее. Конечно, он, кажется, не хотел вредить ей, хотел окружить нежностью и заботой, но это не мешало Каю в открытую угрожать Этне. И лишь потому она до сих пор страшилась его. Лишь потому больше не хотела вступать в эту борьбу, зная, что рискует проиграть и провести не один день во тьме, слизывая воду с грязного пола, чтобы избавиться от жажды. Об этом она предпочитала не думать. Не очень нравилось вспоминать о том, как она унижалась во время еды. А ведь свидетелем ее позора был еще и Андерс…
Стоило подумать о воителе, который считал ее предательницей и не без основания, между прочим, как к ней в покои заглянул страж. Она даже не обернулась.
— К Вам Андерс, госпожа.
— Пусть войдет.
Слова просто слетели с ее губ, но сама Этна тут же встала на ноги, чувствуя беспокойство. Зачем он пришел к ней? Так еще и почти сразу после того, как ушел Кай? Кажется, воин больше не хотел ее видеть и даже разговаривать с ней…
Двери за Андерсом закрылись, стоило ему войти. Он почти не изменился. Те же темные свободные одежды, не сковывающие движений. Часть пшеничных волос была заплетена в тугие косы по виску. Легкая щетина делала его суровое лицо более мужественным и взрослым, а при виде знакомой перевязи на бедре, на губах Этны мелькнула слабая улыбка. Приятно знать, что он хотя бы смог вернуть себе оружие и запросто ходить с ним при Дворе.
Готовая к неприятному разговору и к чему угодно, но только не к тому, что Андерс быстро сократит между ними расстояние, сжимая ее в стальных объятиях, отчего она даже на миг перестала ощущать ногами пол, Этна издала удивленный звук. Такого она точно не ожидала. Объятия Андерса были такими крепкими и теплыми, что невольно вызывали улыбку. Она и сама обнимала воителя, чувствуя облегчение. Чувствуя, что все слова, которые должны были увидеть этот свет, теперь ни к чему. Андерс никогда не считал ее предательницей.
— Прости меня, Этна. — Горный воитель наконец со всей осторожностью и бережностью поставил Спящую на пол, сжимая большими ладонями ее плечи и смотря в глаза. В его взгляде Этна по-прежнему не улавливала ни малейшего намека на эмоции, но его действия были куда более красноречивее.
— Это я должна просить у тебя прощения, Андерс. Я не должна была лгать хотя бы тебе, но… я очень боялась того, что меня раскроют, — она тихо вздохнула, с сожалением смотря на суровое лицо друга, чувствуя облегчение от того, что все ее домыслы не имели под собой правдивого основания.
— Я не сержусь, — отозвался он, все также сжимая ее в своих руках. — Прости, во имя Гёдземы, прости меня. У меня не было иного варианта вытащить тебя оттуда. Я не мог рассказать ничего из-за Кая, он все время был рядом. Каждый
