собранная из гниющих досок, с грохотом ходила ходуном под ветром. Распахнув ее кончиком меча, Вихтих выглянул наружу.
Там было слишком темно, чтобы что-либо разглядеть. Он не знал, чего хочет больше – чтобы молния осветила мир или оставаться в блаженном неведении.
Вихтих отступил от двери.
– Слишком темно, – сказал он.
– Подожди молнии, – сказала Опферламм.
– Ты встань у двери и подожди молнии.
В ответ Опферламм попятилась вглубь комнаты.
Дождь барабанил по крыше, ища путь внутрь. Вода ручьями бежала по глиняному полу сквозь наваленную там и сям гниющую солому.
Вихтих и его ученица стояли с мечами наготове и ждали.
Наконец Вихтих произнес:
– Не думаю, что он последовал за нами.
– Может быть, он ждет, когда мы выйдем, – заметила Опферламм.
– Долго придется ждать.
Опферламм кивнула, соглашаясь.
Они ждали, и ждали, и в конце концов мечи в их руках начали опускаться под собственным весом.
– Я устал, – сказал Вихтих.
– Я тоже.
– Разведем огонь?
– Это может его спровоцировать, – сказала Опферламм.
Вихтих нашел местечко посуше, убрал меч в ножны и рухнул на пол.
– Будем тренироваться, – сказал он. – Чтобы как-то скоротать время.
– Ты с ума сошел? Мы будем сража…
– Не будь идиоткой, – он указал на еще один сухой участок пола. – Встань там.
Опферламм встала, где он сказал, не опуская меча.
– Хорошо, – сказал Вихтих, растянувшись на полу. – Покажи мне свою героическую позу.
Девушка взглянула на потолок, потом на дверь.
– Это, – сказал Вихтих, – дерьмовая героическая поза. Ты выглядишь как испуганная девчонка.
– Я и есть испуганная девочка.
– Ты – худшая ученица, какая у меня была, – сказал Вихтих. – Ты – мечница, ты всегда находишься в опасности. Если это не дракон, то какой-нибудь ублюдок, который хочет убить тебя, чтобы доказать, что он лучше. Давай. Твоя героическая поза.
Опферламм подняла меч и встала в позу.
– Волосы растрепаны, – сказал Вихтих. – И свет ты неправильно используешь.
– На меня падает только дождь, тут нет света, – она стерла с глаз опять натекшую с волос кровь. – А, да, ну и еще на меня чуть не упала лошадь, которой проклятый богами дракон пытался нас убить.
Вихтих поднялся с усталым вздохом.
– Посмотри на меня.
– Ты выглядишь так, как будто на тебя тоже едва не упала лошадь, которой дракон пытался тебя убить.
Вихтих встал и принял позу. Сверкнула молния и осветила его, окровавленного, через дыру в крыше. Дверь распахнулась, и порыв ветра взъерошил его слипшиеся от лошадиной крови и кишок волосы, а затем закрылась.
– Видишь? – сказал Вихтих, опускаясь обратно на пол.
Опферламм уставилась на него с открытым ртом.
– Как?
– Практика.
Вихтих испытал глубокое облегчение от того, что трюк удался, но и бровью не повел. Он опасался, что теперь, со всеми этими шрамами на лице, его песенка спета.
«Пока я смогу принимать героическую позу, женщины у меня будут».
Так что, может быть, дела обстояли вовсе не так уж плохо.
«За исключением дракона».
Точно, за исключением дракона над их головами.
– Будешь тренироваться каждый день, – сказал Вихтих.
– Нужно ли мне это, если я достаточно хорошо владею мечом?
– Еще раз скажешь, что ты хороша на мечах, – сказал Вихтих, – я покажу тебе, насколько ты плоха.
Он откинулся на спину, притворяясь беспечным, как будто дракон-териантроп, сбрасывающий лошадей людям на головы, был совершенно обычным делом.
– Тренируйся до тех пор, пока не научишься пользоваться молнией.
– Молния – это была случайность.
– Ты так думаешь?
Опферламм отвела глаза от двери и попробовала другую позу.
– Хватит, – сказал Вихтих. – Следующий урок.
– Неужели? – Девушка снова взглянула на потолок и облизнулась.
– Итак, вот мы с тобой сошлись. Поединок вот-вот начнется.
Опферламм повернулась к нему, выставив меч. Вихтих, лежа на полу, не шевельнулся, лишь с отвращением покачал головой.
– Убери меч. Эту битву надо выиграть словами.
– Дракон…
– Ну да, хорошая зубочистка для него выйдет из твоего меча.
Опферламм спрятала меч в ножны и застыла в напряженной позе.
– Я – Вихтих Люгнер, – сказал Вихтих, – Величайший Фехтовальщик в Мире. От Унбедойтенда до песков Басамортуан меня знает каждый. Я убил сотню мечников в тысячу раз лучше, чем ты. Брось свой меч на землю, и я не убью тебя.
Он приложил руку к губам и принялся рассылать воздушные поцелуи невидимым девушкам в невидимой толпе.
Опферламм наблюдала за ним, приподняв бровь.
– Я и так знаю, кто ты, – сказала ученица.
– Боги, это почти то же самое, как учить Бедекта танцевать, – Вихтих поерзал, устраиваясь поудобнее. – Поединок на мечах – это не про мечи. Речь идет о вере и сомнении. Ты должна знать, что победишь, а противник должен засомневаться в себе. Кроме того, если ты сначала не похвастаешься своими подвигами, как другой мечник узнает, что ты стоишь того, чтобы убить тебя? И если ты не услышишь его рассказ о себе, как ты узнаешь, что стоит убить его?
– Думаю, в этом есть смысл, – сказала Опферламм.
– Конечно. Твоя очередь.
– Э-э… – она снова взглянула на дверь.
– Да забудь ты про долбаного дракона. Он или убьет нас, или нет. Сосредоточься.
– Извини. Что я должна сказать?
– Начни с перечисления тех, кого ты убила.
– Я никогда никого не убивала.
– Никогда?
– Нет.
– Ну сочини что-нибудь. Если ты этого не сделаешь, ни один мечник даже меча при виде тебя не вытащит.
– Ложь?
Вихтих закрыл лицо руками, запустил пальцы в волосы, выковыряв пару кровавых ошметков.
– Ложь – важнейший навык для мечника. Все должны верить, что на твоем счету больше жизней, чем на самом деле. По крайней мере до тех пор, пока ты не окажешься на моем месте. К этому моменту на твоем счету будет больше убитых, чем кто-либо сможет поверить. Тогда тебе придется занижать, врать в сторону уменьшения, иначе никто не захочет с тобой драться.
– Ты убил того мечника на улице без всяких разговоров и перечисления своих подвигов.
– Мне были нужны его лошадь и одежда. И я знал, что он не стоит того, чтобы его убивать.
– Как?
– Я – Величайший Фехтовальщик в Мире. Давай сосредоточимся на тебе. Убийство никому не известных людей никак не улучшит твою репутацию.
Опферламм понимающе кивнула и нахмурилась.
– Но если мечники лгут о совершенных ими убийствах, люди, которые убивают их, лишь распространяют ложь дальше. Я могла бы думать, например, что убила человека, который убил тысячу человек.
– Факты не имеют значения. Они только мешают. Если только ты не можешь использовать их в свою пользу; вот в этом случае они важны, и любой, кто с тобой спорит, – идиот.
– Хорошо, – Вихтих смотрел, как девушка собирается с мыслями,
