работу бы поискал, но я не готова была терпеть его вечные вечерние пьянки. Если с женой и детьми приедет, то хоть в запой не уйдет, я надеюсь. Хотя племянники, конечно, мебель разнесут.
При этих мыслях тоже становилось больно и грустно. Кому я там нужна в мое мире? С работы быстро выпнут, желающих на мое кресло немерено. Семье не столько я нужна, сколько моя квартира и часть денег, что я им высылала. Знаю, мать всегда брату из них откладывала, хотя он лоб здоровый, но ведь «невезучий просто», конечно, мне не понять, я его себе на шею сажать не горела желанием никогда. И когда меня попросили устроить его в мой магазин, предложила вакансии, какие были: мерчандайзера и грузчика. Брат отказался, «Грузчиком я и дома работать могу. Тоже мне сестрица, удружила, нет чтобы замом своим поставить!» — ага, без образования и опыта и сразу в замы, бегу и спотыкаюсь.
Мысли были злыми и бегали по кругу, я смотрела в потолок, но нет-нет, да из уголков глаз к вискам сбегали слезы. Глупо. Как все глупо. Нет мне места ни в одном из миров.
Когда механический будильник прозвенел, встала привычно, оделась, умылась, спустилась к завтраку…
— А ты куда так? — проглотив кашу, удивленно осведомилась Дениз, оглядывая меня.
Я же в свою очередь растерянно оглядела завтракающих девушек, за столом была дай бог треть жительниц пансиона, и все не в официальных костюмах, как ходили на работу, а в повседневной или домашней одежде.
— Как же… на работу… — растерянно протянула я.
— Так суббота же сегодня, — хором ответили девчонки.
— Заработалась совсем, побледнела-похудела, темные круги вокруг глаз, ох, садись-садись, вот покушай, — запричитала повариха, выставляя еще одну тарелку на стол.
Ела молча, ловя пытливые взгляды на себе. Еще чего не хватало. Закончив, наконец, отложила ложку и встала из-за стола.
— И куда ты теперь собралась? — с любопытством осведомилась Лесли.
— Ну, раз на работу не нужно, то я пожалуй в своей комнате посижу. Отдохну, — припомнила я замечания о своей внешности.
Дениз понятливо кивнула, но Лесли так легко было не провести:
— Нет уж, раз ты проснулась так рано, то пошли гулять.
— Гулять? — эхом повторили мы с Дениз.
— Да, гулять, — Лесли строго и деловито подхватила нас обеих под руки.
Мне гулять совершенно не хотелось, но и сопротивляться тоже не было сил. Лучше бы я посидела в комнате с закрытыми шторами в темноте и тишине, пялилась бы в стену.
Я успела только попросить девочек передать Глинде, когда та спустится, что скоро вернусь, чтобы ела без меня и не терялась. Девушка с трудом адаптировалась в пансионе и шарахалась от собственной тени, хотя все здесь относились к ней хорошо.
Я так задумалась, что едва не вышла на улицу без пальто, Лесли сунула мне верхнюю одежду в руки уже у двери и посмотрела неодобрительно. На улице она взяла меня под руку и деловито потащила в сторону ближайшего парка. Дениз скакала рядом радостным зайчиком, приговаривая:
— Ой, как мило, дети сделали снеговика! Смотрите, синичка! А вон там снегирь! А какая горка высокая, вот детишкам повезло. Ой, осторожнее, тут скользко, не упадите, — и тут же сама едва не поскользнулась на раскатанном маленькими хулиганами льду.
— Ну, рассказывай, — когда мы поглубже зашли в парк и отошли от зоны, где было много детишек с матерями и нянями, велела Лесли.
— Что рассказывать? — растерялась я.
— Все, — велела она строго, но, видя, что я продолжаю тупить, решила конкретизировать: — что не так? Что случилось после облавы? Ты же, вроде, радостная была, вдохновленная!
Дениз тоже подошла ближе и уставилась на меня с любопытством.
— Это Ренслир что-то сделал? Он тебя обидел? Это после свидания с ним ты как в воду опущенная ходишь, круги вокруг глаз черные, будто не спишь совсем. Так, если это он сделал, я его… — она угрожающе сжала кулак и подняла его повыше.
— Нет-нет, — схватила ее за руку, пытаясь успокоить, — Джонатан ни в чем не виноват.
— Тогда что? Он… сказал, что тебя не любит? Но он же на сцене признавался, что влюблен, это все слышали! Или ты его не любишь? Или волнуешься из-за Мэтью? Слушай, он взрослый маг и должен все понять, сердцу не прикажешь…
— Я так запуталась! — призналась и закрыла лицо руками.
Глава 104
Слезы сами собой потекли из глаз, когда Лесли по-матерински притянула меня к своей груди, а Дениз сочувственно погладила по спине. Все вдруг так навалилось, я так старалась, бежала, работала, но как же в итоге устала!
— Что бы я ни делала, получается черт знает что, — прогудела я Лесли в плечо.
— Это неправда, — спокойно ответила она.
— Я никому тут не нужна, — всхлипнула жалостливо.
— Ты нам нужна! — воскликнула Дениз.
— И прежде всего, ты нужна самой себе, — наставительно добавила Лесли, она вытащила из кармана платок, деловито стерла слезы у меня с щек и сунула платок мне в руку. — Давай спокойно и по пунктам, что именно случилось? И лучше не плачь, лицо замерзнет. Или давай вернемся в пансион…
— Не хочу в пансион, — покачала головой, не в силах объяснить, что там рядом Глинда и другие девушки, там я должна быть умной и сдержанной.
— Хорошо, — Лесли опять взяла меня под руку, и мы медленно потопали по дорожке. Я огляделась и только теперь, как ни странно, обратила внимание на то, как вокруг красиво: голые деревья припорошены искристым чистым снегом, черные веточки с белым пушком на фоне серовато-голубого неба. — Так что у тебя с Мэтью?
— Он очень хороший, добрый, понимающий, — попыталась сформулировать я.
— Но ты его не любишь, — закончила за меня Лесли.
Я тяжело вздохнула:
— Но он хороший. И сделал мне предложение. Я не хочу его обижать!
— То есть ты хочешь за него замуж? Хочешь жить с ним вместе, каждый день, каждое утро его видеть, целоваться, а каждую ночь…
— Лесли! — возмущенно перебила ее Дениз.
— Что?
— Это неприлично, — девушка сделала большие глаза.
— Ой, будто ты ничего не знаешь и не понимаешь? У тебя у самой уже свадьба скоро назначена, тоже не мешало бы задуматься о том, каково будет спать с мужем в одной постели, — закатила глаза Лесли.
Дениз стала пунцовой.
— Ладно, а что с Ренслиром? — продолжила Лесли, не став развивать тему.
— Я люблю его, — выдохнула и будто все встало на свои места. Я призналась себе в этом. Хотя… — И он меня бесит. Мы редко понимаем друг друга. Ругаемся вечно.
