содеянное он расплатится каждым оставшимся ему мигом – окажется напрасной. Как же его разоблачить, но не поймать? Как сделать, чтобы преступление было раскрыто, а имя убийцы осталось неизвестным? Чтобы мрачный мститель сохранил свободу, внушая страх и далее…
Можно было успеть забрать жизни ещё кого-то, добавив делу масштаба. Всё-таки в его распоряжении оставалось минимум полтора дня, а скорее всего, даже больше. Но нет. Во-первых, Георгий чувствовал, насколько сейчас нервозен. Он не сможет сосредоточиться в достаточной степени, потому ошибётся ещё более серьёзно, чем в прошлый раз. Хотя куда уж серьёзнее?! Не исключено, что он просто погибнет, и тогда… Что, собственно, тогда?.. Будем честны, главное – «во-вторых».
Во-вторых, была надежда… Надежда! Была и будет! Будет Вика, будет Лена. Девочки встретятся, в результате письмо попадёт в руки к Андрею, а сам Горенов скроется… Миссия окажется выполненной, но ему удастся сохранить свободу. Пусть не в новостях, но из уст в уста обязательно поползут слухи, и люди в них поверят. Русский народ верил и не в такое. Конечно, его собственная жизнь станет совсем другой, утратит любые связи с прежней. И происходить она, к сожалению, должна будет в другом месте, но ведь всё-таки не в тюрьме…
Георгию показалось, будто в кои-то веки план дальнейших действий совершенно ясен. Надо срочно уезжать из города. Чёрт побери, не подозревая об этом, он выдал следователю свои ещё не существовавшие тогда намерения. Но «за городом» звучит довольно неопределённо. В конце концов, Андрей же не знал, в какую именно деревню отправится Горюнов. А сам он знал это наверняка. Решено!
Георгий побежал, однако быстро переставлять ноги ему удавалось недолго. Когда силы покинули его, он пошёл умеренным шагом. Нельзя! Ни в коем случае нельзя вкладывать всё в одноединственное произведение, связывая надежды исключительно с ним! Слишком большое отчаяние может настигнуть, и тогда – конец! Нужно всегда распределять. Делить придуманный заветный текст на два и более произведения. Причём последние желательно не дописывать. Раскладывать жизнь на нескольких людей. Только так! Лишь в том спасение.
А что, если девочки не узнают друг друга? Казалось, Горянов не хотел помнить о том неприятном случае, когда они встретились, будто не было такого. Он предусмотрительно попросил Вику надеть те самые серёжки, но если она забудет? Или Лена не заметит?.. Георгий ведь так любил их обеих. Узнают ли они друг друга по его любви? По тому, какие они красивые? Самые красивые на свете!..
Красота – свойство женщины, которую невозможно обидеть. Никогда! Ни при каких обстоятельствах. Поэтому каждая хочет быть очаровательной. Потому дамы так любят комплименты. Это что-то вроде обещания беречь, гарантии безопасности. Они и друг другу всё время талдычат о красоте. Даже дурнушки… Наиболее приятная ложь. Наверное, это идёт из детства. Малыши всегда говорят родителям, что они – самые красивые, будто нет другой характеристики, обозначающей безграничную любовь.
Все женщины силятся подчёркнуть свою красоту, создать её видимость и не замечают, как это отвлекает внимание от личности, свойств характера, души, от всего остального. А потом удивляются, что мужчинам от них «одного надо»… Ты же сама думала только об одном. Не книжки перед свиданиями читала, а макияж рисовала. Несколько раз в неделю ходила не на лекции и не суп бездомным разливать, а на фитнес и йогу.
Вика, Лена и Надя… Каждая из них так смешно сердилась, когда он отпускал эти мужланские шутки, будто их место – у плиты. Разумеется, не серьёзно. Откуда плита у него в сердце? Это вспомнилось сейчас только потому, что, честное слово, если бы хоть кто-нибудь мог подсказать Горюнову, где именно его собственное место, он был бы бесконечно благодарен.
Перед Георгием возник памятник Петру I. Не Медный всадник, а тот, который возле Михайловского замка. «Прадеду – правнук». От Павла I, стало быть. Ничего себе, какого кругаля дал… Издалека передняя левая нога царского коня выглядит будто человеческая, одетая в высокий сапог вроде ботфорта. Известная городская история. Долго в этом искали символы и значения, подразумевали замысел зодчего… Отражает ли сие милитаристские настроения Петра? Или его фантазии? А ведь это лишь обман зрения… Или оплошность Растрелли… Или его же ехидная шутка. А может, так проявил остроумие Мартелли, отливавший монумент в бронзе? Был ли какой-то смысл в действиях всех этих людей?
Пьедестал памятника украшен двумя плитами-барельефами. С одной стороны – сцена Гангутской битвы – первой в истории победы Российского флота. Горюнов символически «подсадил» бронзового моряка в лодку. Судя по тому, насколько истёртым выглядел его зад, так поступали многие прохожие. Городская примета. Ритуал, помогающий «не утонуть», «не сесть с лужу», чтобы «море было по колено», чтобы «сухим выйти из воды». Впрочем, барельеф блестел не только здесь. Люди знали, если подержаться за шнобель лица на корме, то никто «не оставит с носом». А на противоположной стороне пьедестала, где находилось изображение Полтавской битвы, начищали ботинки Петра или Меншикова, а то и копыта лошадей. Это – для восхождение по служебной лестнице. Лоб к пеньку следовало прислонить, чтобы принять верное решение. Кстати, следов на металле последнее поверие практически не оставило. Вообще говоря, удивительно: на обоих барельефах имелись изображения ангелов, но их никто не касался…
Горюнову тоже не лишним было бы приложиться к пеньку, но он двинулся дальше. В голове слова плясали неритмичный пугающий данс макабр. Георгий совсем его не узнавал. Он даже не мог бы сказать, современный это танец или, наоборот, что-то ритуальное, древнее. Как же надоели вопросы без ответов…
Слова слишком важны. Им под силу дарить и отнимать жизни. Не здесь и сейчас. Потом. Или, наоборот, давно. В семье Горюнова бытовало предание, будто его прабабушку спасло одно-единственное слово. В годы войны деревню, где она жила, заняли полицаи. У них был приказ собрать всех евреев вместе и… Кого-то увести, кого-то расстрелять. Бог весть, чем они руководствовались, но внешность женщины вызывала вполне определённые подозрения – нос с горбинкой, тёмные волосы, естественная смуглость. Когда прабабушку уже вели к стенке, кто-то из коллаборационистов всё-таки усомнился… Хотя, в принципе, оснований для этого быть не могло, скорее здесь сыграла роль её красота… Так или иначе, он заметил: «Ну, какая же она жидовка?! Скажи-ка слово „кукуруза“». Сказала. Вокабула прозвучала обыкновенно, совершенно нормально в понимании полицая. «Вот! – он поднял палец. – Говорю же, никакая она не жидовка. Жидовка бы сказала: „Кюкюрюза“!» Георгий всегда помнил, если бы не слово, он бы не родился на свет.
24
Пока Горюнов
