Меня не принимать? Ах, он подлец! Да я его… Боже, как обернулось! (Зарыдал. Жалуется бюсту.) Я ведь для них богом был! Одного взгляда боялись! Богом был для них! Это же я их вывел! Я создал! Сотворил! А теперь… (Плачет.)
Г а р и к (декламирует). «И сотворил бог человека по образу и подобию своему… мужчину и женщину сотворил. И благословил их бог, и сказал им бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте… над всею землею, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле… И увидел бог все, что он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой».
У х в а т о в (бережно положил бюст на стол). Со-опля-ак!
Г а р и к (невозмутим). «Хорошо весьма» — пока не ушел бог на пенсию. А стал пенсионером, встретился со своим подобием и… харкнул от омерзения. На свое подобие неблагодарное!
У х в а т о в (опять пошел на штурм). Подонок! Дайте мне его! Пустите меня к нему! Пустите! Я должен! Я должен спросить его!
К у д а с о в (осмелел, увидя бывшего шефа раздавленным). Не хамите, Федор Павлович, не хамите! Не те времена! (Натравливает Силана.) Силан! Не моги молчать!
С и л а н. Хведька! Не хами нам! При служебных обязанностях!
У х в а т о в. Ах, и ты, нюхало?! Дьявол ты! Нечистая сила ты! Дьяволы вы! Все вы дьяволы!
Г а р и к (философски настроен). Все логично. Сотворив бога, человек вынужден был сотворить и дьявола. Иначе идея бога теряет всякий смысл.
У х в а т о в (будто хорек в ловушке. Метнулся к одной двери, к другой. Вдруг вспомнил дверь, загороженную старым колченогим шкафом, набитым «делами», предназначенными в архив). Нет! Нет! Я все равно доберусь до тебя! Я достану тебя! Не-ет! Шалишь! Я тебя выколупаю! Я спрошу тебя! (Натужась, отодвигает шкаф от двери. Делает это на пределе своих сил. С большим трудом отодвинул шкаф, обнаруживает на двери бронзовую голову льва с кольцом. Свирепо хватает за кольцо, рвет на себя дверь, еще попытка, и в руках Федора Павловича — вырванное с зубами из пасти льва кольцо. Растерялся.)
Н а т а л ь я Н и к о л а е в н а. Вот, Федор Павлович! Сам сотворив, сам и спроси… Спроси себя! Сам! Что ты сотворил?
У х в а т о в (узнает Наталью Николаевну). Вы? А-а-а, вы! Да-да-да-да! Спроси себя сам, отходя ко сну… Вот… Вот… Вот она ваша книжечка… Спроси себя… (Вынимает из кармана и протягивает Наталье Николаевне красную записную книжечку. Вдруг хватается за сердце и с предсмертным воплем падает перед дверью.)
Н а т а л ь я Н и к о л а е в н а (кинулась к нему). Люди! Помогите! Люди! Где вы? Спасайте! Ему плохо!
С и л а н (подошел, присмотрелся к Федору Павловичу, подержался за руку, вздохнул и заключил). Нет, ему сейчас уже хорошо…
К у д а с о в (струсил). У нас, кажется, пахнет горелым… Вот тебе и комиссия!..
С т е л л а (по телефону). Скорая! Скорая?.. Немедленно сюда! Тут человек помер. Посетитель. Быстрее!..
Н а т а л ь я Н и к о л а е в н а (наклоняется, вынимает из руки Ухватова красненькую записную книжечку, читает). «Несколько наводящих вопросов о связи времен. Отходя ко сну, спроси себя сам: «Что ты сделал сегодня?» (Отрывается от записной книжки.) Боже мой! Это же мужа моего книжечка. А я ее столько лет искала… Это же его, мужа моего, завещание, последнее слово его… (Читает дальше. Сейчас она — всевышний судия.) «Отходя ко сну, спроси себя сам: «Что ты сделал сегодня?» Подведи итоги делам своим. Может, чужое просо вытоптал, обидел кого? Обругал? Наказал? Уволил с работы? Или осудил? Кого? За что? Справедливо ли? Чем это обернется для тебя, для людей завтра? Через год? Через десять лет? А через двадцать лет? Вспомнить об этом не стыдно ли будет тебе? Перед собой. Перед сыновьями. И перед внуками. Что ты сделал сегодня? Дерево посадил? Просо посеял? Обласкал кого? Наградил? На должность поставил? Власть над людьми вручил? Кому? Достойному ли? Чем это обернется для тебя, для людей завтра? Через год? Через десять лет? И через двадцать лет. Вспомнить об этом не стыдно ли будет? Перед собой. Перед сыновьями. И перед внуками. Подводя итоги жизни, каяться не будешь? Спроси себя сам, отходя ко сну: «Что ты сделал сегодня?» (Подходит к рампе и ясными ласковыми глазами ищет встречи с глазами каждого сидящего в зале зрителя.)
А где-то затухающее эхо повторяет: «Спроси себя сам! Спроси себя сам! Спроси себя сам!»
З а н а в е с.
1979
ВЕРОЧКА
Сентиментальный фельетон в двух частях
Действующие лица
АРИНА РОДИОНОВНА, бабушка.
ВЕРОЧКА, внучка.
МАНЯ, соседка помоложе.
ТАМАРА ПАВЛОВНА, ткачиха.
ПРОКУСОВ ВАСИЛИЙ МИХАЙЛОВИЧ, заместитель председателя райисполкома.
МИЛИЦИОНЕР.
ГАННА ИСААКОВНА, соседка постарше.
От автора
В наш суровый век особенно стала ощущаться потребность в таких человеческих качествах, как чуткость, доброта, товарищеская поддержка, братская готовность помочь ближнему. Сердечность, деликатность, душевная теплота. Воспитание таких моральных качеств становится в нашей стране делом государственным.
Ибо сберечь на долгие годы в человеке детскую чистоту и искренность, доброжелательность — дело не менее важное, чем возведение огромных гидростанций или запуск «спутников» в космос. Воспитание человека коммунистического общества начинается с малого — с усвоения нравственных начал, выработанных за многовековую историю, это и вежливость, и почитание старших, уважение коллективных интересов и достоинства каждой отдельной личности.
Вот почему всем нам следует быть принципиальными, повседневно оберегать человека от проявлений бездушия, черствости, грубости, которые морально ранят человека. Ведь нарушение морального кодекса часто бывает так же вредно для общества, как и нарушение уголовного кодекса.
Вот о чем эта пьеса.
Часть первая
В городе N на проспекте Мира в новом доме на третьем этаже в однокомнатной квартире площадью в семнадцать с половиной квадратных метров жила-была бабушка. И звали ее — Арина Родионовна. Побудем у нее в гостях один день.
Комнатка светлая, чистая, досмотренная, с недорогой мебелью: кровать, кушетка, небольшой стол, пара стульев, легкое кресло-качалка, невеликая, из той же лозы этажерка с дюжиной книжек, простенькая радиоточка и живые цветы.
Утро. Только-только взошло солнышко, и его лучи весело ворвались в комнату через широкое окно.
Новый день радио начинает позывными на мотив песни — «Люблю мой край, сторонку эту…»
А р и н а Р о д и о н о в н а проснулась, будто она проспала, опоздала и ее кто-то разбудил. Семидесятичетырехлетняя старушка, седенькая, приветливая, светлая, сидит на кровати и смешно, будто кукла, моргает ясными глазками.
Недавно она перенесла инфаркт миокарда, однако же спокойно ждет свой завтрашний день. В том мудрое осознание жизни. Арина Родионовна перед зеркалом приводит в порядок свою нехитрую прическу, проверяет язык, пробует покрасоваться, но… не та гибкость в теле — махнула рукой.
Вот если бы не этот треклятый радикулит: ни нагнуться, ни присесть, ни застлать постель.
