– Мужественное решение! – ответил тот, кого комиссар назвал Жозефом.
Он был смельчак, в то время как Жак слыл человеком осторожным и благоразумным.
– Мы его атакуем, – повторил Латура, не обращая никакого внимания на рассуждения товарища.
– А если с ним дюжина крепких парней, например мясников?
– Тогда прибегнем к хитрости и дождемся прибытия вызванного мной жандармского подразделения.
С этими словами Латур напустил на себя важный вид, приложил к глазам козырьком руку и стал всматриваться в дом, как заправский главнокомандующий армией.
Внешне жилище выглядело мило. В нем было два этажа. Выкрашенные зеленой краской ставни, казалось, были плотно закрыты.
– Ох-ох-ох! Такое впечатление, что этот негодяй проделал в досках ставней бойницы.
– Мы что, все втроем будем ошиваться вокруг этой лачуги? – спросил Жозеф.
– Нет-нет! – сказал Латур. – Наоборот, мы разделимся. Ты, Жозеф, возьмешь на себя правое крыло. Пойдешь по болоту и обогнешь дом вон за теми тремя ивами. Будь осторожен, не утони в трясине. Ты, Жак, отвечаешь за правое крыло. Возьмешь на реке лодку, подплывешь к дому и сделаешь вид, что рыбачишь. Я расположусь в центре и направлюсь прямо к дому.
План был в точности исполнен. Только вот Латур, как генерал совсем никудышный, даже не подумал о том, сколько сражений было проиграно людьми, не знавшими цену времени. Он потерял его очень много – на разговоры с комиссаром, на то, чтобы переодеться и изложить двум своим подчиненным диспозицию и план наступления. Тем временем галопом примчался Малыш, чуть не загнав по дороге коня. Он остановился перед дверью домика, спрыгнул на землю, свистнул собакам и постучал.
Но ему никто не ответил.
Латур, у которого Малыш проскользнул перед самым носом, застыл как вкопанный и стал смотреть, что же произойдет дальше.
– Отворяйте же! – закричал молодой мясник.
Ответа он дождался не больше, чем в первый раз.
– Жан-Мари, – продолжал молодой человек приглушенным, но достаточно внятным, чтобы приговоренный к смерти мог его услышать, голосом, – я пришел предупредить вас об опасности.
Дом по-прежнему хранил молчание.
Малыша стало охватывать отчаяние.
– Ну что ж, – сказал он себе, – либо Жана-Мари здесь нет, либо он глухой, как тетерев.
Но Жан-Мари в доме был. И даже прекрасно слышал стук в дверь. До его слуха отчетливо доносилось каждое слово Малыша, но гренадер боялся ловушки, и поскольку для связи с ним был оговорен пароль, он ждал, когда нежданный гость его произнесет.
К несчастью, Малыш его не знал. Но и от дальнейших попыток тоже не отказывался.
– Послушайте, Жан-Мари, – все тем же приглушенным голосом продолжал он, – можете мне не открывать, но знайте, что вскоре сюда явятся жандармы. Ваше убежище раскрыто и самое разумное теперь – бежать. Пока мне вам больше нечего сказать. Я привел с собой двух псов, Мальбрука и Султана, они вас защитят. Вы их знаете. Оставить их?
Жан-Мари разглядывал Малыша через естественный глазок в двери, проделанный временем и ветхостью.
Этого человека он узнать не мог, но вот собак – совсем другое дело.
– Если бы этот гонец не был мясником, псы за ним не пошли бы.
И в тот самый момент, когда Каде, вконец расстроившись, что так и не дождался ответа, уже собрался было уйти, дверь приоткрылась – медленно и незаметно.
– Ой! – воскликнул мясник.
– Султан, сюда! – донесся из-за двери голос.
«Это он», – подумал Каде.
Он хотел войти, но тот же голос предупредил:
– Не двигайтесь.
– Почему?
– За вами могут следить.
– И то правда.
– Отпустите собак, пусть они войдут в дом.
– Давай, Султан! Давай, мальчик мой! – сказал Малыш.
И Жан-Мари, по-прежнему прячась за приоткрытой дверью, подозвал второго пса.
– Вам больше нечего мне сообщить?
– Полицейские уже здесь, я только что видел каких-то трех подозрительных типов.
– А жандармы?
– Нет, жандармов пока нет.
– Но вот-вот должны появиться?
– Этого я не знаю.
– Ну хорошо, уходите. Напустите на себя удрученный вид – пусть думают, что вы никого не нашли. Если возникнет необходимость, постучите в дверь двойным ударом.
Едва эти слова были произнесены, как дверь тихо затворилась. Малыш стал ходить вокруг дома, заглядывать в окна, стучать в ставни. Но вид у него был такой, будто он боялся, что его услышат.
Затем наш гонец сделал вид, что потерял терпение, с шумом взобрался на козлы, хлестнул кнутом и галопом помчался вперед, будто ему и дела никакого не было, что его кто-то увидит.
Латур подал своим людям знак и те незаметно подошли к нему.
– Видели парня, который шатался вокруг дома? – спросил он.
– Да.
– У меня такое ощущение, что нас обвели вокруг пальца.
– Э-э-э… У меня тоже, – разделил его опасения Жак.
– Я так не думаю, – возразил Жозеф.
– Неужели! И что же по этому поводу думаешь ты? – спросил Латур, явно недовольный тем, что шпик, которого ему дали в помощь, осмеливается не разделять мнения начальника.
И поскольку Жозеф, явно не отличавшийся красноречием, на несколько мгновений замолчал, приводя мысли в порядок, чтобы изложить Латуру свои соображения, тот продолжил: – Ну же, говори, что ты там надумал?
– Вот что… – начал Жозеф.
– Начало обнадеживает, – прокомментировал его слова Латур.
– Я уверен, что в доме кто-то есть.
– Почему?
– Потому что скотобоец, который только что уехал, на какое-то время замер на одном месте, опустив руки, с таким видом, будто с ним кто-то говорил.
– Думаешь?
– Да, а еще я думаю, что он отвечал.
– Ты что-то слышал?
– Нет, но мне кажется, я видел, как он шевелил губами.
– Вот еще! Все, что ты говоришь, – чушь!
– Латур, – продолжал Жозеф, – вы тут строите из себя большого хитреца, но скажите мне – вы больше ничего не заметили?
– Заметил, много чего.
– Пусть так. Но была одна деталь первостепенной важности.
Услышав этот вопрос, Латур на мгновение смутился, но уклониться от ответа было нельзя.
– Да нет, ничего такого особенного я не заметил.
– Но ведь это лучшее доказательство того, что в доме кто-то есть.
