Лица, лица... Целая вереница лиц. Все, кого он видел за эти годы, надежды, измены, расставания и всегда — борьба за жизнь.
— Я знала, что ты жив... но не хотела часто ворожить. Другие женщины обнимали тебя...
— Жизнь берет свое.
— С кем ты хочешь плыть?
— С Асбрандом.
— Я слышала о нем.
— И что ты слышала?
— Асбранд, он... тебе надо быть осторожным с ним.
— Всегда надо быть осторожным.
— Асбранд любит только себя. Ходят слухи, что многие из тех, кто отправлялся с ним в плавание, потом бесследно пропадали.
— Викинги умирают везде. Но хуже всего, если в своей постели, — бесстрастно проговорил Олаф.
— А если тебе поступить на службу к конунгу Харальду? — Хельга искала возможность оставить его рядом с собой и понимала, что это трудно.
— Как мне известно, он не терпит своеволия. А я люблю свободу.
Сказав это, Олаф почувствовал, что его слова задели женщину.
Что же, она нашла его, чтобы вновь потерять? Но, может быть, служба у Хорфагера и есть то, что ему нужно?
— Подожди... — Хельга встала с постели, набросив на голое тело шкуру лисицы.
— Я рада, что ты носишь мой амулет, Олаф, — сказала она, зажигая свечку. — Моя частица всегда с тобой. Как и теперь твоя частица будет во мне.
В полумраке своего жилища, со шкурой лисицы на плечах, Хельга была похожа на древнюю деву-прорицательницу, которые когда-то бродили по этой земле, открывая людям будущее.
— Знаешь, Олаф, откуда пошел род ведьм?
— Нет, — признался он честно.
— Однажды Локи, хитрый и многознающий, нашел на тлеющих углях догоравшего костра сердце злой женщины. Съев его, он стал прародителем рода всех ведьм... Локи, тот, кто может быть и мужчиной и женщиной, тот, кто Одину соперник во всем...
Она достала деревянные палочки длиной не больше ладони, с вырезанными рунами.
— Видишь, Олаф? Боргни передала мне магию рун, что идет от Бельторна. Рунстафар зовется она... Один — тот, кто овладел этой магией, стало быть, первый колдун на земле! Но есть магия ванов, что враждовали с асами. Они умели найти траву, что лечит болезнь, или войти в душу того, кто знает тайну Девяти миров... — Хельга помолчала. — Знаешь, нынешний конунг Харальд не любит колдунов. Есть те, кто колдует при помощи зелья. Они зовутся «сельдконор», то есть те, кто умеет врачевать или привораживать, заваривая особые зелья, дающие силы или приносящие смертельную болезнь. Боргни хорошо умела это делать, но я не училась этому. Больше всего меня притягивает гадание по рунам. Это мое ремесло.
Олаф слушал ее, вдруг отметив, что тело его становится маленьким как у карлика. А Хельга? Она становилась большой, огромной как великанша Скади... Крохотный Олаф, семеня ножками, бродил по земляному полу возле гигантских ног Хельги... Он был как маленькая мышь, попавшая в незнакомое место. «Смотри, Олаф!» — слышал он звучный голос Хельги, от которого холодело в груди. Деревянные стены жилища превратились в огромные каменные сооружения. Они чем- то напоминали постройки из камня в Лунденборге, которые возвели еще древние римляне. Но эти причудливые камни казались созданием неземных существ, во всяком случае, не обыкновенных людей... Внезапно Олаф догадался: эти чудовищные камни, расставленные в особом порядке, воздвигли великаны, древнее племя, о которых сейчас лишь доходят легенды. Великаны могли соперничать с асами в мудрости и силе, но судьба их была несчастлива...
— Олаф, Олаф, проснись!
Он открыл глаза и увидел, что Хельга, склонившись над ложем, с тревогой смотрит на него. Через открытую дверь он разглядел серое марево рассвета.
— Как же крепко ты спал! — в ее голосе была слышна и укоризна и боль. — Ты напугал меня.
— Знаешь, я видел странный сон... — он провел ладонью по лицу, как бы стряхивая сонное оцепенение. — Будто я стал маленьким, как гном, а ты...
— Я была большой, как королевский могильный курган? — усмехнулась Хельга, обнимая его.
— Да...
— Руны сказали мне, что тебе придется уплыть. Так назначено Скульд, но...
— А если я поступлю на службу к конунгу? — вдруг предложил Олаф.
— Ты хочешь остаться со мной?
— Да.
— Я тоже бы этого хотела, — сказала она задумчиво. — Но руны не умеют лгать. Ты пришел сюда один?
— Со мной пришел Айво, бывший траль ярла Стейнара и мой большой друг. Когда-то он спас мне жизнь. Еще в детстве.
— Это тот, похожий на старого ребенка финн? — припомнила Хельга.
— Он хороший воин. Его внешность может ввести в заблуждение любого. Но он не так прост, как кажется.
— Не сомневаюсь, — скривила губы Хельга, по-прежнему пребывая в задумчивости.
Что-то беспокоило ее, руны открыли ей ночью несколько тайн, и теперь женщина тяготилась этим знанием, ей не хватало опыта и силы Боргни, которая умела правильно толковать вещие сны и узоры выпавших рун. То, что для одних — всего лишь узоры, вырезанные на дереве или в камне, для других — Знаки Судьбы!
— У нынешнего короля Вестфольда — большое будущее, — произнесла Хельга, глядя на черную золу очага. — Когда-то его мать, королева Рагнхильд, жена Хальвдана Черного, увидела сон... Будто стоит она на берегу фьорда и пытается вытащить шип из своего платья. И вдруг шип этот в ее руках становится большим побегом. Он растет, растет и превращается в огромное дерево... и ветви его уходили высоко в небо, казалось, над всей Норвегией... И вскоре родила она мальчика, которого назвали Харальд. А сон этот предвещал ему, что станет он правителем всех земель Норвегии!.. Видишь, Олаф, уже сейчас его боятся повсюду, но его время только наступает.
— Выходит, служба у него даст мне многое, — медленно проговорил Олаф, как бы предвидя то, с чем может столкнуться его независимый нрав.
— Ты молод, но служить у конунга нелегко, — Хельга все еще над чем-то напряженно раздумывала. — Твой друг — финн, ведь так? Какой у него амулет?
— Он носит на шее молот Тора, — немного удивленно ответил Олаф. — Зачем тебе это знать?
— Ты знаешь кого-нибудь из Согна? — вместо ответа продолжала расспрашивать Хельга.
— Это земля, которая находится рядом с Гулатингом?
— Да. Верно.
— Я никого не знаю из тех краев, но что тебя так беспокоит?
— Я скажу тебе, очень скоро...
* * *
Асбранд, опытный и сведущий во многих делах викинг. Он говорил с конунгом Харальдом о разном: о том, как живут даны на завоеванных территориях Инглаланда. О том, сколько серебра отдают за раба на рынках Хедебю, Дублина и Упсалы, о том, какую цену дают за того же раба сарацины, о том, как правит конунг Хельг в Гардах, внося смуту на границы Византийской империи, и о том как главный христианский жрец — папа, сидящий в Риме, мечтает обратить в свою веру северные земли язычников.
