— Весьма решительной молодой госпожой, — закончила я.
— Именно так. Прежде чем я смог вернуться за ней, на заседание совета прибыл принц. Он спросил меня лишь, в безопасности ли вы, и я подтвердил это, но не сказал ему, что принцесса еще не здесь. — Он сглотнул и возвел очи горе. — Я действительно боялся его гнева, если он узнает об этом. И что еще хуже, когда я поднялся наверх, чтобы забрать ее, в покои ожидания зашел Радель! Должно быть, девочка спряталась или куда-то ушла, потому что я не слышал никаких свидетельств тому, что ее обнаружили. Принц ждал меня, так что я не мог задержаться надолго. А теперь мне приказано немедленно вернуться к нему, так что я не знаю, когда смогу найти время для поисков юной госпожи.
— Я найду дорогу туда и обратно, — сообщила я, вставая, — так что схожу за ней сама.
Роксана благоразумна. Она не позволит поймать себя. И она должна помнить, как опустошать сознание… наверняка должна.
— Вам не следует покидать дворец, сударыня, — возразила Айме, нахмурившись. — Принц очень на этом настаивал. Возможно, мне удастся вернуть юную госпожу. Никто меня не заметит.
— Но как… — Я едва не прикусила язык.
Смех Айме звенел, словно серебро.
— Если вы или добрый дульсе позволите мне увидеть ее вашими глазами, я смогу узнать ее.
— Ты очень нам этим поможешь, — согласилась я, не вполне понимая, что она имела в виду.
— Конечно, я не могу пойти прямо сейчас. Все собираются, чтобы послушать принца, и такая толпа вокруг может помешать моей способности отыскивать дорогу. Но Дом Наставников опустеет, а значит, она будет в безопасности. Позднее, когда толпа немного схлынет, я легко смогу отыскать ее. Я выйду сразу же, как только принц закончит речь.
Успокоенный Барейль сообщил, что будет счастлив, если Айме возьмет образ Роксаны из его мыслей. Пока они обсуждали описания, образы и самые безопасные пути, по которым Роксану можно доставить во дворец, глухой шум снаружи привлек меня к окну.
Эти покои располагались с внутренней стороны изогнутого северного крыла дворца, так что с мягкого сиденья у окна открывался прекрасный вид на широкое крыльцо и балкон над ним, равно как и на всю площадь, и парк за ней. Я села у раздуваемых ветерком тонких занавесей и принялась наблюдать, как растет толпа, стекающаяся с каждой улицы, несущая свечи, фонари и всевозможные волшебные светильники, так что весь город стал напоминать реки светлячков, вливающиеся в огненное море. С востока, низко нависая над горами, смотрел на все это огромный серебряный серп луны.
Перила широкого королевского балкона были украшены резными арками, звездами и стоящими на задних лапах львами Д'Арната. На высоких столбах по его углам висели лампы, пылающие чистым белым светом. Их ослепительное сияние отражалось и умножалось стократно высокими окнами с множеством стеклышек за балконом.
Три человека в официальных одеяниях Наставников появились и заняли места на балконе. Я была к ним достаточно близко, чтобы узнать их: высокая Мем'Тара, чье длинное костлявое лицо и тяжелую косу я уже мельком видела ранее, в Доме Наставников, вспыльчивая маленькая Се'Арет и сутулый Устель, низко согнувшийся в кресле. Радель, облаченный в великолепное зеленое одеяние, расшитое золотом и драгоценными камнями, проследовал за Наставниками. Сопровождавшим его внушительным мужчиной постарше мог быть только его отец Мен'Тор, в красном выглядящий еще ослепительнее сына. Мне говорили, что я уже видела его, но я никак не могла припомнить обстоятельств встречи.
— Идет принц, — заметила Айме из-за моей спины. — Его присутствие наполняет жизнь города.
Наставники встали, а толпа притихла, когда Кейрон шагнул из дверей на балкон и прошел на его середину. Ночной ветер мягко колыхал его простой темно-синий шелковый наряд, и узкая серебряная отделка на подоле и рукавах поблескивала в свете ламп. По обычаю Целителей дар'нети серебристая лента удерживала левый рукав поднятым и обнажала шрамы на предплечье. Под распахнутыми полами виднелись меч и кинжал Д'Арната, висящие на поясе.
— Народ Авонара, храбрые воины, защитники Долин и нашего города, последней надежды миров! Я созвал вас сюда в скорби и надежде, чтобы рассказать вам о великих переменах в нашем мире.
По моей спине пробежали мурашки. Хотя он говорил без резкого крика, обычного для публичных выступлений, я слышала его так отчетливо, словно он стоял в трех шагах от меня.
— Четыре года назад я дал обет разорвать цепи страха, выкованные теми, кто правит в Зев'На. Я обещал служить вам так, как назначено Наследникам Д'Арната, исцелять раны, нанесенные войной, и воспитать из своего сына преемника, чтобы жизнь могла процветать и далее во всех мирах, отданных нашей заботе. Ни с чем из этого я не справился.
Ни вздох, ни крик, ни шепот не приглушили строгой ясности его суждения.
— Среди мужчин и женщин, что слышат меня сейчас, нет никого, кто не потерял бы близких по воле зла, которым является Зев'На. Вы видели, как ваших сыновей и дочерей, ваших родителей, братьев и сестер уводили в рабство, пытали, сводили с ума или убивали. Вы знаете, что моя семья страдала вместе с вашими и что лишь благодаря таланту и умению ваших Наставников я жив и хожу по великолепным холмам Авонара. Сегодня я должен сказать вам: на мне пресечется род Д'Арната.
Мое тело, разум и душа обратились в камень, а по площади наконец пронесся долго удерживаемый выдох слухов и обсуждений. То здесь, то там раздавались скорбные стенания, лишь затем, чтобы немедленно стихнуть, когда Кейрон заговорил снова.
— Мой сын, признанный Наставниками дар'нети пять лет назад, был совращен лордами Зев'На. Собственной рукой он сразил свою мать, мою возлюбленную супругу, его действиями были уничтожены Наставники Джарета и Гар'Дена и Круг, объединивший наших блистательнейших чародеев. Его вина очевидна, его подчинение лордам бесспорно, и завтра, через час после рассвета, он будет казнен за эти преступления. Собственной рукой я совершу это ужасное дело, потому что лишь Наследник Д'Арната вправе решить, что жизнь дар'нети стала слишком неправедна, опасна или извращена, чтобы ее продолжать. Это — горчайшая печаль для всей Гондеи, равно как и для меня, и мне понадобится вся ваша сила, чтобы совершить этот горький поступок.
Но вы не должны падать духом, ведь извилистые дороги приводят нас в самые неожиданные места, места, о которых мы не смели и мечтать, и для тех, кто следует Пути, наши печали дают нам силу. При выборе своего нового преемника мне пришлось задуматься обо всех наших бедах, о жизни, истории, силе и неудачах, о том, чем я — и вы — стали в этой бесконечной войне, и я пришел к убеждению, что перемены, обрушенные на нас этими страшными событиями, станут ключом к нашему будущему. Слишком долго был я поглощен собственным горем, гневом и решимостью исправить все зло, каким оно виделось мне, и потерял из виду Путь, потерял ясное видение, которое он предлагает нам. Многие из нас сбились с Пути за последнюю тысячу лет. Это величайшее зло, которое принесли нам лорды, — они заставили нас уничтожать все лучшее в себе.
