в том, что он позволил мне остаться в живых, – признался он совсем недавно. – Ты хоть понимаешь, какая это мука – жить за счет жизней других? Нет? Так я покажу тебе».
– Ты хочешь, чтобы я поняла твою боль, – осенило меня. – Вот почему ты хочешь, чтобы я страдала. – Его руки снова начали краснеть и наливаться жаром, готовясь к новой атаке. Но я упрямо продолжила: – Ты считаешь, что тогда ты будешь не так одинок.
Два столпа пламени устремились ко мне. Я постаралась увернуться, но один из них все же хлестнул меня по спине. Казалось, что в тело вонзился раскаленный прут. Ноги подогнулись, и я рухнула на землю, но Сима не воспользовался этой заминкой, а просто смотрел, как я поднимаюсь. С помощью своей силы я создала пузыри из холодной воды и направила их к ранам в надежде на временное облегчение боли.
– Месть не поможет тебе избавиться от одиночества, – хрипло произнесла я. – Ничто из того, что ты делаешь, не сможет вернуть твою семью, Сима. Ничто.
Он вдруг замер, и я поняла, что мне удалось до него достучаться.
– Месть лишь делает тебя рабом прихотей Чжу-Цюэ, – произнесла я, понизив голос, словно птица могла услышать нас в этом странном междумирье. – Помнишь ли ты, кем был до того, как нашел ее печать?
А помнила ли я, что представляла собой до того, как Сюин передала мне мамино ожерелье?
Он растерянно взглянул на меня. И я осознала, что он вспомнил. Он был совсем другим человеком. Человеком, который, возможно, мог стать мне другом.
– Уничтожь печать, – приказала я, воздействуя на него с помощью лися. – Не потому, что ты хочешь этого. Не потому, что у тебя доброе и благородное сердце. Но потому, что когда-то именно таким оно и было. – Мой голос сорвался из-за подступивших к горлу рыданий. Я уже не понимала, к кому именно обращаюсь. – Сделай это ради того мальчика, которым ты когда-то был.
Его пальцы дрогнули. Один раз, второй, а следом и третий. Наконец он поднял руку и вырвал из груди печать духа. Она тревожно пульсировала в такт биению его сердца, которое испуганно заходилось в груди, чувствуя, что жизнь его хозяина может вот-вот оборваться. Инстинкт самосохранения замедлил движения Симы, пытаясь удержать его от непоправимого. Но я смотрела прямо в его глаза и читала его мысли. Внушение всегда давалось мне лучше.
«Он должен поплатиться». Мысли Симы были непрерывны, сродни ударам в барабан. «Я должен остаться в живых, чтобы он ответил за свои деяния».
Но затем его голос вдруг смягчился.
«Будет ли Лимэй стыдно за мои поступки? Узнает ли она меня… в загробной жизни?
Или же отвернется от меня?»
И снова мысли его пропитались яростью:
«Смотри же, каким монстром я стал! Лю Чжо должен поплатиться за свои преступления. Я не позволю ему спокойно жить, безнаказанно пожиная плоды своих злодеяний. Я отберу у него все, чего он лишил и меня…»
Но тут гнев сменился тоской.
«Лимэй… И… Как же звали мою дочь? Почему же я больше не помню ее имени? Чжу-Цюэ… Она украла его у меня! Она сказала, это поможет притупить боль. Я просил ее избавить меня от горя. Но не слишком ли велика цена покоя?
Я больше не хочу. Не хочу всего этого!»
Я заставила себя покинуть вихрь мыслей Симы.
– Уничтожь печать! – хрипло крикнула я, вкладывая в свои слова остатки силы, дарованной мне духом. – И покончи с этим.
Его руки дрожали, словно птицы, запертые в клетках. Я впилась взглядом в золотые глаза Симы, такие светлые, что они казались прозрачными. Чжу-Цюэ почти поглотила его.
«Жемчужинка! Мы звали ее Жемчужинкой».
«Ба [20]! – Ее тонкий голосок напоминал перезвон колокольчиков. – Ба, где ты?»
Его пальцы перестали дрожать. Теперь он сжал их в кулаки и укреплял мысленный щит, скрывавший его разум от Красной птицы. Но не только от нее. И от меня тоже. Меня выбросило из сознания Симы силой его воли, что было сравнимо с раскаленным клеймом, вдавленным в мою кожу. Сима воспользовался своим преимуществом и начал действовать без промедления.
На его ладони вспыхнуло настолько жаркое пламя, что языки его окрасились синим цветом. Где-то вдалеке послышались крики Красной птицы, ее пронзительные и тревожные стоны, когда она наконец осознала, что происходит. Ее голос доносился до нас из самого мира духов. Она угрожала Симе, уговаривала его и сыпала обещаниями, которые никогда бы не сдержала. Но Сима не слушал ее и молча смотрел, как сгорает в огне его печать, как плавится ее сердцевина, а затем как она рассыпается в прах. Но так же, как и печать, Сима исчез на моих глазах, оставив после себя лишь горстку пепла. По моим щекам потекли слезы.
Все закончилось.
Чжу-Цюэ яростно закричала, но голос ее становился все тише и слабее, и собственное пламя поглотило ее. Ведь теперь она больше не могла жить за пределами мира духов и не могла попадать в мир людей.
Однако мне это было подвластно. Так же, как и Цинлуну.
Внутренности словно скрутило в узел, и я ощутила воздействие дракона. Слишком долго я игнорировала его, а терпением он никогда не отличался.
Закрыв глаза, я провалилась в мир духов. И кровь для этого уже не понадобилась. Ее и так пролилось слишком много.
– Ты обманула меня! – пророкотал дракон, в гневе хлеща хвостом. – Я велел тебе принести мне печать Чжу-Цюэ, а не уничтожить ее!
Место, куда мы попали, было отражением летнего дворца, и мы с драконом оказались на террасе с видом на горный хребет царства Аньлай. Однако здесь не было ни звезд на небе, ни источника света.
– Ты сказал, что я должна принести ее тебе, чтобы ты сам уничтожил печать, – ответила я голосом, лишенным каких-либо эмоций. – Я просто сделала всю работу за тебя. Может, поблагодаришь меня за это?
Дракон зашипел, подползая ближе.
– Ты оказалась даже хуже своей матери! – Желтые глаза полыхнули ненавистью. – Мне стоит уготовить тебе участь еще более страшную, чем я придумал для нее.
Все тело сковало от жуткого осознания.
– Ты убил мою мать?!
54
«Наблюдается сходство с зависимостью любого рода. Однажды наступает переломный момент, когда избыток лися начинает подавлять нервную систему человека, резко изнашивая ее. И вот тогда смерть неизбежна».
ПОДРОБНЫЙ ОБЗОР ИЗМЕНЕНИЙ, ВЫЗВАННЫХ ЛИСЯ, 910 Г.
Но дракон уже исчез, а из каждой ниши вдруг хлынула вода,
