умоляешь меня спасти себя? А что, если я откажусь, как она?
В тот момент я поняла, что могу так и сделать. Может быть, я погибну, как Несанина, только потому, что он хочет, чтобы я жила. Из чистого упрямства.
– Ты этого не сделаешь.
Его нос был в нескольких дюймах от моего. Я чувствовала на губах тепло его слов. Тихих и ровных.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что ты умнее ее. У тебя не просто мечта. У тебя – дар.
Было больно слышать восхищение в его голосе, поскольку я знала, что оно подлинное.
Мой взгляд скакнул вверх, к его глазам. Я всмотрелась во все эти завораживающие проблески оттенков. Все эти части его, что не складывались вместе.
На мгновение мне показалось, что он меня поцелует. И даже хуже: мне показалось, что я отвечу.
Вместо этого его губы возникли у меня надо лбом. И едва коснулись его.
– Я иду за жрицей, – сказал он, выпрямившись. – Пока мы это откладываем, ты каждую секунду находишься в опасности.
– Подожди…
Возразить я не успела, он вышел.
Глава пятьдесят пятая
Свадебную церемонию провели в моей комнате. Жрица была от министера – одна из тех идиотов, которые полжизни проводят, таращась в каменную стену церкви. Опустив взгляд, она шептала цитаты из священных книг на древних языках.
Я стояла и подумывала о том, чтобы сбежать. Или наброситься на нее. Или наброситься на Райна. Или разбить окно и сигануть туда.
Но не стала.
Когда жрица взяла меня за руку, я подпрыгнула. Ее кожа была холодной и неестественно гладкой. Руку Райна она взяла другой рукой, а потом перевернула обе наши ладони, чтобы они оказались обращены к потолку.
Она прошептала магическую формулу и провела кончиком пальца по моей коже.
От неожиданного укола боли я зашипела и выбранилась. На ладони вскрылся ярко-красный ручеек.
Когда то же самое она проделала с Райном, он не шелохнулся.
– Обеты, – коротко сказала жрица.
Как будто нам положено было знать, что это означает.
Я никогда не видела свадьбы. Меня на такие события никогда не допускали. Они часто становились разгульными и непристойными, и Винсент всегда говорил…
Винсент.
От случайно возникшего в мыслях его имени воздух застыл в легких. Боль была невыносимой.
Прикосновение Райна было теплым и шершавым. Совершенно противоположное прикосновению жрицы – противоположное прикосновению любого вампира.
Наверное, он видел, что я не знаю слов, которые надо произнести. Он поднял мою ладонь. Я сжалась, когда он поднес ее ко рту. Его язык медленно провел по ранке. Я не ожидала этой нежности. Мягко, ласково… Извинение – и обещание.
Он опустил мою руку. Проглотил мою кровь.
Я хотела отвернуться. Но не смогла.
– Орайя из ночерожденных, – проговорил он. – Я отдаю тебе свое тело. Я отдаю тебе свою кровь. Я отдаю тебе свою душу. Я отдаю тебе свое сердце. С этой ночи и до скончания ночей. От часа, когда рассеются сумерки, до часа, когда иссякнут наши дни. Твоя душа – моя душа. Твое сердце – мое сердце. Твоя боль – моя боль. Соединяю себя с тобой.
Хоть бы это все оказалось ложью. Но это не было ложью.
В этот момент я поняла с безошибочной ясностью, что Райн в меня влюблен.
Он протянул мне ладонь. На ней собралась лужица красно-черной жидкости, которая затекала в линии и шрамы, оставленные бурной жизнью. У меня пересохло во рту, когда я поднесла эту кровь к губам. Я думала, меня немедленно стошнит, как только она упадет в желудок.
Но вместо этого вкус Райна оказался самым изысканным, что я когда-либо пробовала. Его кровь тепло и гладко растеклась по языку, сладкая, металлическая и глубокая, как сама ночь.
Она была по вкусу как небо. Как стремительный полет вниз.
Я опустила его руку. Мои пальцы, касаясь его кожи, дрожали.
– Райн Ашраж.
Матерь, голос как будто мне не принадлежал.
– Я отдаю тебе свое тело. Я отдаю тебе свою кровь. Я отдаю тебе… Я отдаю тебе свою душу. Я отдаю тебе…
Свое сердце.
Я не могла заставить себя произнести эти слова.
Свое сердце.
Мое слабое, человеческое сердце. Израненное, разбитое и кровоточащее. Единственное, что меня учили защищать любой ценой. Но то, что сейчас надрывно стучало у меня в грудной клетке, намного ниже печати, которую оставил на мне покойный отец, было никак не защищено. Оно было разорвано на части и взрезано.
Как я могла подумать, что Винсент дал мне вампирское сердце? Это было человеческим.
– Свое…
Мне было не выговорить.
– Миледи, надо завершить обет, – сказала жрица.
Я сморгнула слезы и покачала головой:
– Нет.
– Но миледи…
– Достаточно, – рявкнул Райн.
– Но…
– Я сказал, достаточно. Она не обязана.
Я позволила себе поднять на него взгляд.
Мне не нравилось, что он смотрит на меня так участливо. Его большой палец погладил тыльную сторону моей ладони. Я услышала в этом жесте его голос: «Тебе ничего не грозит».
Но сейчас грозило. Даже если мне на секунду показалось иначе. Особенно потому, что показалось иначе.
Жрица провела меня через оставшуюся часть обета. Когда мы закончили, я была замужем за королем ночерожденных. Я потеряла независимость, имя, кровь. Я потеряла свою землю.
Но по крайней мере сердце осталось мне. После того как жрица ушла, Райн задержался лишь ненадолго. Я подошла к окну и посмотрела на бойню, идущую внизу, в Сивринаже. На Райна я не смотрела. Слишком многое я сейчас ощущала, и его взгляд чувствовала сильнее всего.
– Если ты ждешь, чтобы я пригласила тебя на наше брачное ложе, – сказала я, когда миновало несколько долгих мгновений, – то этого не будет.
Голос прозвучал не настолько строго, как мне хотелось. Слово «брачное» напомнило мне ощущение от прикосновения его губ к моей ладони. Слово «ложе» напомнило ощущение губ на моем теле. И от того, и от другого было неловко.
Он промолчал. Возможно, в наступившей тишине почувствовал то же самое.
Наконец я посмотрела через плечо. Он стоял в центре комнаты, опустив руки, и казалось, что ему многое нужно мне сказать, но не хватает слов.
Мой муж.
Матерь, что я сейчас натворила?
Он приоткрыл рот. Я ничего не хотела слышать. Не могла.
– Мне нужно побыть одной, – сказала я, не дав ему ничего произнести.
Райн смотрел на меня бесконечно долго – так показалось потому, что каждая секунда была для меня мучительна. Я из последних сил держала себя в руках, чтобы он не увидел, как я сломаюсь.
Наконец он
