– Когда я буду наверху, в комнате, беги к главным воротам и займи место возле них. Как только увидишь, что я возвращаюсь, бросайся вперед, коли кинжалом, убивай, бей кулаком, но добейся, чтобы ворота были открыты…
– Будут!..
– Обними меня!..
Мужчины обнялись… Потом Рагастен показал Спадакаппе бронзовую статую.
– Лезь! – сказал он.
Спадакаппа вспрыгнул на пьедестал и начал взбираться на статую. Рагастен лез сразу за ним.
– Я добрался до рук! – сказал Спадакаппа.
– Выше! – ответил Рагастен.
– Встань на голову!..
Спадакаппа без колебаний повиновался. Забравшись на голову гигантской статуи, он выпрямился, напрягся, прижав руки к телу… Вот и Рагастен встал на плечо статуи.
– Держусь!..
И тогда начался фантастический подъем, длившийся менее полуминуты.
Спадакаппа, не отрывая руку от тела, выставил ладонь. Рагастен поставил на нее свою ногу. Медленно, постепенно, без толчков, он подтягивался вверх. Через мгновение Рагастен обеими ногами встал на плечи Спадакаппы… Он вытянул обе руки вверх… Кончиками пальцев он коснулся выступающего края окна.
Спадакаппа почувствовал на своей голове ногу шевалье… потом – вес всего тела Рагастена, потом – внезапно, больше ничего не почувствовал!.. Как он расстался со своей головокружительной позицией?.. Как он оказался внизу, как пустился бежать к воротам, указанным Джакомо?.. Он не смог бы этого объяснить… Но спустившись на землю, он сразу же поднял глаза вверх. Он увидел, как Рагастен, уцепившись за край окна, нечеловеческим усилием подтягивает свое тело к окну!..
LXXIV. Speranza!
С того самого вечера, когда Примавера смогла на час спуститься в дворцовый сад, она больше не видела Лукрецию. Ее комната, ставшая ее тюрьмой, была постоянно заперта. Примавера примирилась с близкой смертью.
План ее был до ужасного прост. У нее сохранился кинжал, и это была ее единственная защита. Когда появится Чезаре, она заколет себя кинжалом.
Однажды вечером, когда она сидела, опершись на подоконник, ей показалось, что за окном, у подножия огромной бронзовой статуи, мелькнула какая-то тень. Она различила мужчину, который поднял к ней голову и помахал рукой. Одно только слово произнес едва слышно мужчина:
– Speranza!..
– Надежда! – прошептала девушка. – А есть ли она у меня?.. О!.. Возможно ли?..
И едва она произнесла в последний раз это слово «надежда», имевшее для нее сейчас такой важный смысл, в коридоре послышались быстрые шаги.
Дверь резко распахнулась и в комнату вошел Чезаре Борджиа…
Мысли Примаверы были столь далеки от Чезаре, что с губ несчастной сорвался нервный смех, исполненный боли и безумия. Девушка выхватила кинжал и взмахнула им. Чезаре молниеносно подскочил к ней и схватил Примаверу за оба запястья. Пальцы Примаверы ослабли, оружие выпало из рук… Она уже считала себя пропавшей!.. А Чезаре не произнес ни слова. Его разгоревшееся лицо было совсем рядом с лицом Примаверы. Он тяжело дышал:
– Я хорошо знаю, что ты меня ненавидишь, но я… Я люблю тебя! Ты – моя!
Он приблизил лицо… Примавера почувствовала внезапное сжатие бюста, а Чезаре вошел в раж и выпустил ее руки. Презрение придало ей сил, и она, набрав слюны, плюнула насильнику в лицо!..
У Чезаре появилось ощущение, что девушка ускользает от него. Она устремилась к окну… Тогда он кинулся на нее.
– Ты – моя! – прорычал он.
Примавера, задыхающаяся, с нечувствительными руками, сделала последнюю попытку оттолкнуть дикого зверя.
– Рагастен! Рагастен! Ко мне! Ко мне, Рагастен! – закричала девушка.
– Я здесь!
И в ту же секунду от мощного удара разлетелось вдребезги оконное стекло. Створки окна раскрылись.
– Рагастен! – заорал Чезаре и отпрыгнул, оставив потерявшую сознание Примаверу…
Выхватив из-за пояса короткую рапиру и кинжал, он принял оборонительную позицию. Рагастен устремился прямо на него.
– Ты умрешь! – взревел шевалье.
Соперников разделял всего лишь шаг. Чезаре отступил, Рагастен подался вперед, держа наизготовку кинжал. А тем временем издалека, из лабиринта длинных коридоров, доносилось какое-то странное и необъяснимое гудение… Еще дальше ночь тревожили чьи-то глухие крики… Но соперники не слышали этих шумов…
Внезапно Рагастен сделал шаг вперед. Рука Чезаре вытянулась, сверкнула сталь его рапиры. Клинок проткнул одежду, но не задел шевалье. Мгновение спустя раздался ожесточенный лязг стали… Потом последовало топтание на месте, звучали короткие угрозы, затем – молниеносный выпад, сдавленный возглас «ах!», хрип агонизирующего, струя крови… И Рагастен, красный, ужасный, великолепный, залитый кровью противника, поспешил к лежавшей в обмороке Примавере. Он поднял девушку на руки и помчался с нею по коридору.
Но тут его остановил едкий черный дым… В глубине коридора, возле лестницы взвивались яркие языки пламени…
Спустившись со статуи, Спадакаппа заспешил к коридору, указанному Джакомо. В середине этого перехода он увидел, как внезапно отворилась дверь, из которой выскочил мужчина. Спадакаппа выхватил рапиру… Он уже собирался проткнуть незнакомца, но ослепительный свет озарил коридор, и в мужчине Спадакаппа узнал Джакомо…
– Вы! – удивился он.
Не отвечая, Джакомо указал на зал, из которого только что вышел; в нем с треском пылали сухие вязанки хвороста… Потом Джакомо ухватил Спадакаппу за руку:
– Сейчас вы увидите!
– А он?.. Шевалье!
– Огонь сначала пойдет по заднему фасаду… Он сможет спуститься… если поторопится!.. А вот она… Ах, чтобы там ни случилось, она все равно мертва! Как будет мертвым всё это змеиное гнездо!..
И старика потряс бессмысленный смех… Спадакаппа бросал тоскливые взгляды то на главные ворота, то на лестницу, по которой должен был спуститься Рагастен.
– Смотрите! – вдруг сказал Джакомо.
Из дворца доносились крики, отчаянные призывы о помощи; метались в суматохе тени. Шестнадцать стражников покинули кордегардию у ворот и бегом устремились ко дворцу, бросившись в коридор, который только что покинул Спадакаппа. А к кордегардии, оставшейся на время безнадзорной, заспешил Джакомо; Спадакаппа последовал за ним. На стене у входа висели ключи. Джакомо схватил их – и через пару мгновений ворота были открыты!.. Спадакаппа схватил палаш одного из стражников, которые, устремившись на пожар, побросали всё свое оружие. Так, вооружившись, Спадакаппа вышел на середину парадного двора и направился назад к лестнице.
Рагастен остановился перед пламенем всего на пару секунд… Он прижал потерявшую сознание Примаверу к груди, заботливо расправил платье и ступил на объятую пламенем лестницу. Перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, он миновал огненную завесу и спустился вниз, изможденный, с трудом переводя дыхание, с обгоревшими волосами и бровями, с обожженными руками.
