– Я был в Тиволи, завершая строительство акведука Марса.
– Есть ли свидетели этого?
– Десятки людей работали со мной бок о бок. Все они могут подтвердить, где я был в тот день.
– Как вы объясните это, магистр? – спросила Джоанна Даниэля. – Несомненно, человек не может быть в двух местах одновременно.
Даниэль побледнел.
– А… э-э… – Он безнадежно подыскивал ответ.
– Может быть, вы ошиблись датой, магистр? – выступил Анастасий. – Прошло столько времени, вы могли упустить детали или забыть.
Даниэль ухватился за предложенную возможность.
– Да, да. Теперь я вспоминаю, это случилось раньше… на праздник Святого Амброзия, а не Святой Агаты. Непростительная ошибка.
– Там где одна ошибка, могут быть и другие, – заметила Джоанна. – Вернемся к вашему заявлению. Вы говорите, что, стоя за дверью, слышали каждое слово?
– Да, – ответил Даниэль очень осторожно.
– У вас хороший слух, магистр. Пожалуйста, продемонстрируйте нам ваш исключительный слух, повторив ситуацию.
– Что? – Даниэль совершенно растерялся.
– Идите, встаньте за дверью, как прежде. Главнокомандующий произнесет несколько слов. Вернувшись, вы расскажете, что слышали.
– Что это за ерунда? – запротестовал Анастасий.
Лотар с неодобрением взглянул на Джоанну.
– В самом деле, ваше святейшество, подобные приемы подрывают серьезность процедуры.
– Сир, то, что я делаю, не уловка, а проверка. Если Даниэль говорит правду, то услышит командующего так же хорошо теперь, как и тогда.
– Сир, я протестую! – воскликнул Анастасий. – Это противоречит традиции суда.
Лотар задумался. Анастасий прав. Использование свидетельств для доказательства или опровержения представляло собой странное новшество. С другой стороны, Лотар не имел оснований не доверять Даниэлю. Конечно, он выдержит необычную «проверку» Папы Иоанна, что лишний раз докажет его правоту. Слишком многое зависело от результатов этого суда, чтобы оставлять сомнения в его справедливости.
Лотар нетерпеливо махнул рукой.
– Проверяйте!
Даниэль неохотно прошел через огромный зал и встал по ту сторону двери.
Джоанна поднесла палец к губам, приказывая Джеральду молчать.
– Ratio in lege summa justitia est, – произнесла она высоким чистым голосом. – Здравомыслие – великая сила закона. – Она кивнула стражнику у двери: – Приведите Даниэля. Ну? – спросила Джоанна, когда снова он предстал перед ней. – Что вы слышали?
Даниэль искал подходящий ответ.
– Главнокомандующий повторил, что не виновен.
Все, кто выступил в поддержку Даниэля, испуганно вскрикнули. Анастасий разочарованно отвернулся. Лотар стал еще мрачнее.
– Произнесены были не эти слова. И говорил не главнокомандующий, а я.
Загнанный в угол, Даниэль злобно выкрикнул:
– Какая разница, слышал я разговор или нет? Ваше поведение выразило ваши истинные симпатии! Разве не вы назначили грека Ницефора епископом?
– А, – отозвалась Джоанна. – Это приводит нас к последнему вопросу: Сur. Почему? Почему вы лжесвидетельствуете, сообщая о таком разговоре императору? Вами руководила не истина, Даниэль, но месть. Потому что место, которое вы хотели получить для сына, было отдано Ницефору!
– Позор! – раздался голос из толпы и был подхвачен другими. – Предатель! Лжец! Мошенник!
Даже поручители Даниэля присоединились к хору оскорблений, желая откреститься от него.
Джоанна подняла руку, чтобы успокоить толпу. Все замолкли в ожидании ее приговора Даниэлю. За такое серьезное преступление наказание должно быть строгим: прежде всего положено отрезать язык, посмевший лжесвидетельствовать, затем, вероятнее всего, Даниэль будет четвертован.
Джоанна не желала, чтобы он платил такую страшную цену. Она сделала то, что хотела, и защитила Джеральда. Незачем отнимать у Даниэля жизнь. Этот неприятный маленький человек, коварный и трусливый, был не хуже и не опаснее тех, кого она знала. Кроме того, Джоанна понимала, что Даниэль лишь орудие в руках Анастасия.
– Магистр Даниэль, – произнесла она, – отныне и навсегда вы лишаетесь вашего титула, всех земель и привилегий. Вы должны покинуть Рим сегодня и никогда больше не входить в священный город и его святые церкви.
Толпа была потрясена таким удивительным проявлением милосердия. Евстафий, верховный священник, воспользовался моментом.
– Хвала Богу и Святому Петру, князю апостолов, через кого была открыта истина! И долгие лета нашему господину и верховному понтифику Папе Иоанну!
– Долгие лета! – закричали остальные. Их голоса эхом отозвались под сводами зала.
– Чего ты ожидал? – Арсений беспокойно ходил по комнате перед сыном, развалившимся на диване. – Папа Иоанн, возможно, простодушен, но не глуп. Ты недооценил его.
– Верно, – признал Анастасий. – Но это не имеет значения. Я снова в Риме. И меня полностью поддерживает император и его войско.
Арсений остановился.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что теперь я могу завладеть тем, чего нам не удалось получить с помощью выборов.
– Занять трон силой оружия? Теперь?
– Почему нет?
– Ты отсутствовал слишком долго, сын мой. Поэтому не знаешь, как обстоят дела теперь. У Папы Иоанна есть враги, но слишком много тех, кто поддерживает его.
– Что ты предлагаешь?
– Запасись терпением. Вернись во Франконию и жди.
– Чего?
– Пока ветер не поменяет направление.
– Когда же это случится? Я ждал достаточно долго и вправе потребовать то, что принадлежит мне по праву!
– Опасно действовать слишком резко. Вспомни, что случилось с кардиналом Иоанном.
Кардинал Иоанн был соперником Сергия во время выборов на папский престол. После выборов разочарованный Иоанн явился во дворец с большой группой вооруженных слуг и силой занял трон. Но князья города восстали против него. В течение нескольких часов дворец был отвоеван, а Иоанн смещен. На следующий день Сергия торжественно провозгласили Папой, а отрубленную голову Иоанна водрузили на шесте перед Латеранским дворцом.
– Со мной этого не случится, отец, – уверенно заявил Анастасий. – Я все хорошо продумал. Одному Богу известно, сколько я размышлял, прозябая в той дикой стране.
Арсений услышал в словах сына невысказанный упрек.
– Что конкретно ты предлагаешь?
– В среду праздник Вознесения. В базилике Святого Петра будет служба. Папа Иоанн поведет процессию к базилике. Мы подождем, пока он отойдет на достаточное расстояние, и захватим дворец. Все будет кончено прежде, чем Иоанн поймет, что случилось.
