положении. – Доставать вас со своей глупой любовью, – он судорожно втянул в себя воздух. – Я… спасибо, – кое-как он сумел сжать холодные пальцы на её тонком запястье, – спасибо вам… за эти недели… П-пусть вам это было не нужно, но я… я жил ради вас, и благодарен вам… за это, – язык прошёлся по пересохшим губам. – А теперь больше… больше не будет боли, – ещё вдох, – и не будет страха… – его веки медленно опускались. Лукас ещё хотел сказать ей о своём открытии – нежелании жить, но составить ещё одно сложное предложение не сумел. Выдохнул вместо слов. Расслабился, собираясь уплыть во тьму.
Хлоя замерла, понимая – он пытался с ней попрощаться. Пытался сформулировать мысль так, чтобы она не винила себя за происходящее. Он до сих пор пытался её защищать.
И… была ли теперь она так уверена, что Эосфор принял благодарность за любовь? Нет, не была. Лукас собрался отдать свою жизнь, чтобы обезопасить её. Он не видел в продолжении игры с отцом никакого смысла, если не мог быть с ней. Даже в самом платоническом смысле – она и правда была единственным человеком, что был ему близок. Что это, если не любовь?
У него не было больше сил жить в Аду. Его невозможно осуждать за то, что он добровольно согласился убить себя.
Это было обычное отчаяние. Эосфор довольно здраво оценил происходящее, не зная о том, что второй билет – не для решившей сбежать Хлои, а для её отчима, и решил хоть так придать своей жизни смысл. Сдал отца-монстра. Что же – может, тот и заставил его покончить с собой, но Лукасу уже не было важно, что с ним будет. Это было сродни прыжку под танк с гранатой. Эосфор невыносимо устал от постоянного страха перед собственной семьёй, от отсутствия света в жизни, от невозможности общаться хоть с кем-то, кто не ненавидел его и не мучил его – и, что самое главное, не ставил между ними стен. Харрис ставила. Так разве справедливо винить его в том, что он согласен умереть, чтобы это прекратилось, потому что больше не имеет сил и желания бороться? Он был абсолютно одинок, и ему было нечего терять.
Сердце болезненно сжалось. А действительно ли Лукас был одинок? Действительно ли не мог ничего потерять, покинув этот мир? Может, то, что её потянуло к нему, едва она оставила позади особняк, было чем-то бόльшим, чем просто плохое предчувствие?
– Ничего… ничего, я… – услышала девушка, – я давно… этого хотел… – больше Хлоя не вынесла. Её покидал человек, которого она не хотела отпускать. Человек, которого она… ценила. Которого она…
Эосфор умолк, почувствовав на своей коже тёплое дыхание. Удержал глаза открытыми, поборовшись со сном, в который его утягивал холод. И ощутил, как Харрис, которая вдруг оказалась так близко, мягко касается его губ своими. Она продолжала сжимать его руки, стараясь держать их так, чтобы замедлить кровотечение, но не отстранялась, согревая своим теплом, давая прочувствовать и осознать происходящее. Может, это было из-за большой потери крови, но Лукасу показалось, что прошла куча времени, прежде чем девушка, наконец, отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза. Из вынужденной приобретённой подозрительности он бы подумал, что она сделала это, чтобы его удержать. И честно говоря, эта мысль уже была сорваться с чуть влажных после поцелуя губ в виде едва ли связного бормотания. Но Хлоя сделала правильно, позволив ему увидеть её глаза.
Наверняка Эосфору просто хотелось в это верить, но она так смотрела, что он не удержал вопроса:
– Правда?.. – в других словах не было особого смысла, да и сил, чтобы произнести их, ему тоже не хватало. – Это… по-настоящему?..
– По-настоящему, – тёплая ладонь, согревая, скользнула по волосам, лицу, шее. – Держи так, – попросила Харрис, вновь поправляя его непослушные руки-плети. Вытащила мобильник, что-то кому-то написала, кивнула, когда телефон чирикнул ответным сообщением, и потом знакомо пиликнула кнопками. Этот номер можно было узнать даже не видя, как его набирают, по одному только звуковому сигналу – Хлоя звонила в «Скорую».
Но разве его отец позволит, чтобы…
Лукас попытался что-то сказать, и девушка, сбросив звонок, вновь обхватила его руки, уговаривая помолчать и сохранить силы, чтобы продержаться как можно дольше.
– За ним уже выехала полиция, Самаэль, – успокаивающе сказала она. Эосфор опять облизнул губы – теперь от них пахло лимоном. Должно быть, недавно Харрис проглотила лимонный леденец, или что-то типа того. – Скоро всё закончится. Он больше не причинит тебе вреда, – Хлоя потянулась куда-то, взяла маленькое полотенце и осторожно обмотала им одну его руку. Ткани не хватило, а больше полотенец не было, так что она встала, шагнула в сторону двери, желая принести ещё – но прежде, чем девушка успела протянуть к ней руку, дверь открылась. Лукас вздрогнул, быстро моргая и стараясь сфокусировать взгляд.
На пороге стоял Рэй. Серьёзный, сосредоточенный. Увидев Харрис, он вздрогнул, и вся его уверенность мигом испарилась. Эосфор растерялся, даже чуть задрожал, когда скользнул взглядом за её плечо и увидел истекающего кровью, смертельно бледного брата.
Парень разомкнул губы, потянулся к карману, к мобильнику, будто собирался доложить отцу происходящее. Хлоя быстро перехватила его руку. Рэй остановился даже ещё раньше, чем её пальцы сомкнулись на его запястье – он сомневался, явно хотел, чтобы его убедили этого не делать.
Они смотрели друг на друга несколько секунд. Потом Эосфор, всё ещё колеблясь, шагнул назад, высвобождая свою руку.
– Я не могу, – с болью в голосе сказал он. – Отец…
– Я видела, как ты уехал, когда следил за мной, – это был единственный аргумент – и Харрис использовала его, несмотря на то, что с того дня уже прошло слишком много времени – многое могло измениться. – Ты не сказал ему, где я была, и с кем. Ты знаешь, кто тот парень, с которым ты меня видел?
– Детектив из полиции, – помедлив, ответил Рэй. Не так уж и давно это было. Девушка бы посчитала, но ей было не до того. Взгляд парня метался от неё к Лукасу, который изо всех сил старался удерживать вспоротые руки под правильным углом.
– И он сейчас готовится задержать вашего отца, Рэй. Прошу. Помоги. Врачи скоро приедут, пожалуйста, впусти их, – Хлоя увидела, как парень медленно преодолевает какой-то внутренний барьер и наконец, принимает решение. Эосфор коротко ей кивнул, отступая в сторону. – Пожалуйста, дай мне какое-нибудь полотенце, нужно остановить кровь, – тут же сориентировалась Харрис, возвращаясь к его брату и вновь сжимая его руки, поворачивая их правильно. Парень обернулся, собираясь, видимо, выполнить её
