старалась подавить нервозность и сосредоточиться на внешних признаках. Ведь когда-то на земле у меня не было чутья, и ничего, как-то с людьми общалась.
— Давай в ресторан, только не слишком публичное место, не хотелось бы привлечь внимание. И нужно вернуться вовремя…
— У тебя комендантский час в пансионе, я помню, — улыбнулся он.
Джонатан меня привез в очень милое камерное место, но видно что для высшего класса: парча и бархат в оформлении, мужчины в дорогих костюмах за столиками, выглядят как какие-то топовые бизнесмены. Но при этом нет никаких артефактов против суккубов, что позволило выдохнуть и расслабиться в кой-то веке.
За ужином разговор сам собой зашел о деле:
— Диану, вероятно, скоро выпустят под подписку о невыезде, — рассказывал Ренслир, разрезая мясо на своей тарелке.
— Не снимут все обвинения?
— Она все же использовала несанкционированный приворот на группе мужчин. Но теперь мы сможем доказать, что это не из-за того, что она не контролирует свои способности, а потому что на нее было оказано воздействие. Следы его зафиксированы, но у нас не было орудия преступления, с которым можно было бы сравнить. Теперь, я думаю, вскоре наши артефакторы смогут подтвердить, что использовался амулет главы Лиги. Следы после нападения на меня и на нее сличат, и обвинение в отсутствие контроля и преднамеренности действий снимут. А штраф, вероятно, все же придется заплатить, но его размер будет формальным, например, десять серебряных.
Мне не очень понравилось такое решение, но это было все равно лучше, чем сидеть ей в тюрьме. Тем более, что сумма действительно была маленькой для состоятельной суккубши.
— А выяснили, кто на нее напал? Может, тогда пусть нападавший и платит этот штраф и желательно еще и Диане компенсацию?
— Вероятно, это была леди Хант, но она пока не призналась, ее отец нанял целую команду адвокатов, а муж утверждает, что был все время с ней рядом и заметил бы магический предмет. Но он ведь не маг, так что, если она активировала артефакт в кармане или в сумочке, легко бы не заметил. Кстати, подобные артефакты постараются объявить вне закона и признать оружием, артефакторы будут работать над защитой от их влияния.
— Какая же это все дикость, — сокрушенно покачала головой я. — Вот мы так сидим спокойно в ресторане, кто-то использовал артефакт, и вот мы уже можем оказаться в роли неадекватных опасных существ. И вся ответственность ляжет на нас.
— Ну, все же, даже если суккубы и инкубы голодны, при должной силе воли они могут бороться с жаждой энергии. Ты можешь, — он сжал мою руку. — Я никогда прежде не встречал таких волевых женщины, как ты, Вероник. Не представляю, где ты этому научилась.
Я небрежно пожала плечами, но сама занервничала:
— Как-то само так все получилось, — пробормотала я.
— Не преуменьшай свои заслуги, ты действительно очень сильная личность. Я в начале все думал, что здесь какой-то подвох, но понял, что нет, просто ты такая, особенная. Знаешь, когда в мои шестнадцать я получил эту силу, то в первый момент поддался соблазну. А ты не только не пользуешься помощью специальных амулетов, но еще и овладела своими способностями куда глубже, чем большая часть нам подобных.
«Просто мне не шестнадцать, — подумалось мне, — я взрослая состоявшаяся женщина, мне не впервой руководить бизнесом, хоть прежде мой магазин был частью большой сети, а не автономным. Если бы мне эту силу дали лет в двадцать, черт знает, до чего бы меня это довело».
— Ты ничего не рассказываешь о себе, а мне так хочется узнать тебя получше, — продолжил Ренслир.
— Даже не знаю, что сказать. А ты сам?
— Я много лет работаю в тайной полиции, — небрежно пожал плечами Ренслир. — Отец давно умер он был магом. Сводные сестры тоже уже ушли, с племянниками я не общаюсь. Матушка… я слышал о ней лет пятьдесят назад, но мы не общаемся. Она суккуб. А у тебя какая семья?
Глава 102
Невинный вопрос о семье заставил весь романтичный флер вечера развеяться, а меня напрячься. Наверное, это был тот самый момент, чтобы раскрыть все тайны. Нельзя ведь строить отношения на лжи. Ренслир раскрыл свою сущность, теперь моя очередь. Он поймет, ведь правда?
Но губы будто помимо моей воли произнесли другое:
— Они… обычные люди из провинции. Я не знаю, что сказать, мы не общаемся, — выдавила я. Было особенно неудобно врать Ренслиру.
— Они гордились бы такой дочерью, если бы узнали, чего ты достигла, — Ренслир успокаивающе сжал мою руку, но я нервно выдернула ладонь и подняла, подзывая официанта и пытаясь скрыть неловкость. Попросила наполнить мой бокал, в горле пересохло. — Что-то не так? — спросил Джонатан, когда работник ресторана отошел от столика.
Глотнув, я закашлялась и, кое-как продышавшись, пробормотала:
— Мне тяжело говорить об этом. Давай лучше о чем-нибудь нейтральном, — я зависла, пытаясь придумать тему. Говорить снова о расследованиях и убийствах не хотелось, а спросить о личном означало бы получить встречный вопрос: «а у тебя как? А где ты росла? А кто были твои учителя?». Мой мозг заметался в поисках общей темы и выдал случайное: — Как тебе работается с лордом Уинфредом?
Ренслир нахмурился, а я почувствовала, что нервничаю все сильнее.
— Он сильный политик и хороший начальник, — наконец, произнес он. — И он никогда не отступает от своих слов.
Последнее было камнем в мой огород, напоминая о его паре, и я смутилась:
— Да нет, я не в этом смысле… я не это имела в виду…
— Служба в тайной полиции — очень опасное занятие. За годы, что я в ней работаю, чего мне только не пришлось пережить: и покушения, и отравления, и множество тяжелых травм. Девид рассказывал тебе, как получил ранение?
Я растерялась от перевода темы, покачала головой.
— Меня прислали в их отдел для укрепления и тайного расследования. Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу рассказать всего, но оказалось, что поступившая нам информация была крайне неполной. Я подозревал Девида в предательстве, а оказалось… нас заманили в ловушку. Я не успел его прикрыть, весь резерв вылил, чтобы хотя бы поддержать его жизнь, пока тащил к тем, кто мог оказать помощь. Я не знал, кому могу довериться, не мог вызвать подмогу по официальным каналам. Это едва не стоило ему жизни.
— Но ты же справился, ты смог ему помочь, — попыталась выдавить ободряющую улыбку из себя я.
— А в другой раз могу не успеть. Это такая работа, Вероник. И это считалось одним из самых простых
