своим серьёзным морщинистым видом говорил: «Я не тороплюсь, а наслаждаюсь каждым мгновением, за которое плачу годами. Кстати, мне так и не удалось узнать какой лист находится в центре его дымного ритуала. Вот он уровень сохранности секретов.
Рыбак сразу узнал меня, несмотря на глубокий капюшон. Указал на оставленную у него удочку с браслетиком и поведал, что ждал прихода, поэтому заранее спустил лодку на воду на моём старом месте. Спросив у него о том, каким образом он смог заглянуть в будущее, получил ожидаемый ответ. Как оказалось, ему прошлой ночью приснился сон наяву, горел ярче звёзд на бесконечно тёмном небе. «Тот, кто ищет знания, обязательно вернется. Такова его судьба. Она ведёт его. Она ждёт его» — вспомнил Виисло.
Недолго обсудив видение, заговорили о формах судьбы. То ли она — клубок обстоятельств, то ли порождение выбора, или же обычная попытка оправдать уже произошедшее. Однако, рыбак уделил особое внимание Замыслу Все-Создателя, Зодчего. Якобы тот указывает путь каплям дождям на стекле. Я сразу понял, собеседник выкашливал этот вариант, погрузившись в транс. Могло показаться, ему открылся закон движения по дорогам жизни, но на деле выскребал пыль из закромов культурной комнаты, ибо далее забормотал об общем доме, о детстве. Все мы родом оттуда…
Взял всё необходимое, пошёл на причал к своему «ключу». Каждый обычно помнит свой день, помнит последовательность событий в нём. Могут рассказать о делах, поделиться подробностями. Если же спросить, то выложат на одном дыхании. У меня же сейчас иначе. Всё стало прерывистым точно пунктирная линия, а не жизнь.
Сам того не понял, как обнаружил себя на кромке суши. Лодка осталась такой же, какой и была. Разлагающие цепи времени и пространства не дотянулись до неё. Повстречав ностальгию, отвязал швартов от причала, которого ещё не было в те почти забытые дни. Несколько отшагиваю, забираю подготовленную удочку и пучок из нескольких ёмкостей. Возвращаю взгляд, а лодка исчезла. Непонимание сковало меня по рукам и ногам. Осматриваясь вокруг, надеялся, вода играючи увела лодку, прибила к берегу где-то неподалёку. Ожидания не оправдали себя, нашего «ключа» нигде не было видно, провалился в бездонные пучины полёта фантазии.
Сердце в груди забилось заячьей лапкой, а дыхание пыталось собой меня утопить. От бессилия швырнул ёмкости в море — их прикосновения не подняли всплесков; никаких звуков. Моё непонимание наполнилось до состояния захлёбывания, а далее — чернота. Преследую чарующий запах, тянусь вперёд. Уже близко, совсем близко. Упал — ничего не почувствовал. Не встал — подняли, Донный помог. Вроде, даже оттряхнул штаны. Мы доберёмся до цели…
Занавес поднимается. Я уже сижу на причале, держу ценную лучшую удочку, собранную из хлама прошлым мной. Привычный жилет покрыла мантия, саван, что темнее всякой безлунной ночи, проведённой в подвале. Настоящий символ эпохи безумия. Рядом — моя похудевшая кожаная сумка, видимо, из неё достал элемент облачения, как и ранее капюшон. Никогда не заглядывал глубже, а если и смотрел, то забыл. Сито — вот моя память.
С неба посыпался пепел. Такая погода совсем не беспокоила, а даже, наоборот, немного успокаивала. После пиршества в глубинном храме, разум обречён переживать такие эпизоды. Послеобразы не позволят забыть о жатве в Рэвиндитрэ. Тут вообразил — поистине кошмарный опустошающий голодный рок приближается. Нависшее над всеми пробуждается, отходит от долгой дрёмы, чтобы насытиться…
Густые обволакивающие дуновения ветра прикасались к кончикам пальцев. Пока испытывал прикосновения свободы, смотрел на безразличную пустоту за серым небом. Могу больше никогда его не увидеть. Скоротечные мгновения высохнут, станут пустошью.
Мне думалось одновременно о многом; в том числе и о том, что мог чувствовать Рамдверт на протяжении тех семи дней. Какие перемены происходили в нём? Это останется вопросом без ответа. Но кое-что по-настоящему пугало меня: повторение его истории. Не случиться ли то же самое с моим дорогим другом, когда мы встретимся?
Причал затрещал. Позади что-то есть, слышу мокрые шаги. Нечто прошло мимо.
— Ты прав, — сказал больше чем знакомый незнакомец. — Поветрие времени — симптом, сигнал скорого начала. Гарганрюэль присматривается, водит своим единым множественным оком. Проверяет нашу готовность. Вот этот взор и есть причина попадания людей в ловушку памяти. Такая западня путает мысли, ломает их. От того и речь становиться совсем не гладкой, шершавой. Это ты и так знаешь… Так волнительно, когда пространство волнуется.
Безо всякой спешки заглянул через плечо. Набав Днах, устало сутулясь, сидел на досках, держал в лапе снасть, сделанную из неизвестной дышащей массы.
— Заговорил всё-таки, — сказал я без капли удивления. — Почему молчал там, на Пепле? Немного объяснений не помешало бы, — спросив, сел рядом с ним и продолжил ловить.
— Если ты, Вабан, не слышал моих слов, это совсем не значит, что я молчал. Тогда было не то место, не то время.
— А сейчас, значит, все звёзды сошлись, и момент стал подходящим…
— И сейчас нет, но боле удачного момента может и не быть. Ты же чувствуешь это? Ихоноры заперты в воспоминаниях, ты не исключение, к сожалению. Барьеры рушатся, ваза разбивается и рассыпается на маленькие осколки. Долго удерживать их вместе не получится.
— Значит, найденное нами знание оказалось по-настоящему запретным, — проговорил я полушёпотом. — У меня накопилось так много вопросов. Если начну задавать их, то станет хуже?
— Хуже станет не от вопросов, а от ответов на них. Спрашивай, а мы ответим на некоторые. Я тоже связан обещанием, — двойным, а то и тройным, голосом отщёлках Набав Днах.
— Значит, ты тоже давал слово. Не буду испытывать его прочность лишними расспросами. Надеюсь, ты сдержишь его.
— Сорвалась, зараза! — простучал Донный. — Сдержим, у нас нет пути иного. А помнишь нашу рыбалку со сверчком, с мистером Скрипучим усиком? Ты обвязал его веревочкой и отправил в путь. Маленький герой нырнул в неизвестность, дал бой. Рыбина оказалась сильнее. Ну, ничего. Глупо винить огонь в проигрыше ливню. Многое решено. Что-то природой, а что-то нами. Ты выбрал для него судьбу. Решил за него. Интересно, а может ли человек стать для кого-нибудь таким же сверчком?
— Думаю, да, — незамедлительно отскочило от моего языка. — Странно, я помню, мы вместе были в той поганой камере «Дома заботы» Астрологов. Разговаривали, играли… эти воспоминания свежи, будто всё было вчера. При этом не помню… Откуда ты появился? Ты же не плод разбитого рассудка? Расскажи мне…
— Конечно не помнишь. Такие воспоминания явно не пошли бы тебе на пользу. Какую-то их часть спрятал я, а какую-то ты сам. Любопытный механизм защиты. И сейчас момент для его преодоления. Астрологи нашли ядро внутри
