Книга Тайны подземелья - Джо Майра Денар

Тогда я занесла ногу, целясь в голень. Пятка успешно проехалась по кости, но недостаточно сильно, чтобы сбить Гриила с ног. Николай развернул меня к себе спиной, вклинив одну ногу, чтобы помешать мне. Лезвие кинжала оказалось прямо у меня под горлом, его свободная рука стиснула мою с оружием, а холодное дыхание обожгло ушную раковину:

— Хорошая попытка, — со смехом проговорил он.

Его губы почти касались моего уха. Спиной я чувствовала его грудь, вздымающуюся от дыхания. Из-за этой небольшой тренировки светлая кожа на лице Николая раскраснелась, а горячее дыхание подобно снежинкам оседало на моей щеке. По ранам на спине (после когтей Ворона) распространялась приятная знойная прохлада. Кинжал Николая по прежнему был возле моего горла, но я не чувствовала опасности. Повержена — да. Но от звука тихого смеха над моей головой, от которого вся кровь внутри застывала раскалёнными каплями, я чувствовала лёгкую искорку давно забытого веселья.

Я тоже хотела засмеяться, развернуться и взглянуть в его холодные глаза, но весь мир резко пошёл рябью. Слева от нас послышался кашель. Мы одновременно отпрянули друг от друга. Николай рванул к Томасу, что вцепился в свою одежду и болезненно извивался на земле. Его лицо было белее снега, а вены настолько вздулись на шее, что норовили прорвать кожу. Николай старался успокоить Томаса, что-то говорил ему, но Войду было всё равно. Его рот открывался в агонии, а ногти царапали горло. Глаза была широко раскрыты и смотрели с ужасом в небо.

Я не могла пошевелиться. Всё моё естество сосредоточилось на том, чтобы не позволить внезапно яростному Ворону вылететь. Боль снова разошлась по спине. Ворон рвался к мученику, что страдал, лёжа на земле. Я с неверием глядела на Томаса и Николая, пытающегося его угомонить. Я хотела сказать, что этого не избежать. Я могла видеть невидимые руки, стремящиеся прикоснуться с Войду. А мой Ворон жаждал разделить эту трапезу. Никогда он так сильно не желал свободу, а я не могла этого допустить. Потому что знала, что тогда случится непоправимое.

Но когда Томас надрывно захрипел, а капилляры полопались у него в глазах, заливая белки кровью, я не выдержала. Ворон сорвался с внутренней цепи и вырвал её с моими костями.

Я привалилась к дереву от звёздочек перед глазами и оглушающей боли между лопаток. Ворон оторвал свои когти от моей плоти и с полными клювом — крови и глазами — голодом рванул к смертнику. Холодная стена обрушилась на Томаса подобно цунами, заставляя его утихнуть. Невидимые и древние руки смерти отрывали от него по кусочку и подкармливали Ворона.

Тёмный туман окутывал пирующих. Ворон довольно распушил перья, переливая своё насыщение в меня. Мурашки покатились по всему телу, когда я ощутила запах былой жизни. Когда-то сильной и пышущей здоровьем, а теперь остывшую и пустую. Ворон передавал мне эти ощущения, наполняя меня чужими страданиями. А я всё впитывала до последней капли, пока мои глаза не закрылись от блаженного насыщения, забывая про свежую кровь на спине. Ворон каркал в благодарность смертоносным рукам, уносящим оставшиеся крупицы жизни. Вдоволь впервые наевшись, он вернулся ко мне, готовый к любым испытаниям. Сытый, сильный. Кровожадный.

Я открыла глаза, ощущая отголоски мёртвой жизни в каждом кустике, за каждым деревом. Все они стремились ко мне, чтобы напитать меня новым чувством. Новым страхом, который мог сразить любого. Эти крупицы тянулись от блёклого пятна на земле. Пятно, которое раньше было человеком.

Мой взгляд наконец-то прояснился и встретился с Николаем. Гриил смотрел на меня заинтересованно, выжидая, оценивая. Только лёгкая досада была на его лице, словно он понимал то, чего не могла понять я. Чего я ещё не осознала. Затем я посмотрела вниз и увидела спокойного Томаса. Умиротворённого. Мёртвого.

Мы с Николаем на несколько коротких мгновений уставились на бледного Войда. Гриил сидел на корточках и глубоко дышал ртом, не отводя немигающего взгляда с мертвеца. Я стояла в паре шагов от них. Ворон смиренно вернулся на место, едва не мурча подобно коту от недавнего пира. Его наслаждение от сытости, которой он не знал прежде, плескалось и во мне. Я больше не чувствовала усталости в мышцах и боль от ожога на бедре и ладони. Пальцы спокойно сжимались и впивались в бинты, а я не чувствовала боли. Я даже не мёрзла. Привычного холода, преследовавшего меня всю жизнь, не было. Он не окутывал прохладой мои кости и сознание. Мне не было ни тепло, ни холодно. Но мне было… ясно. Я ощущала бурлящую внутри меня силу. То был не Ворон. То был мой дар. Он переплёлся с иссякшей жизнью Войда, впитывая её в себя.

Теперь я точно могла сказать, на что был похож мой дар. Он напоминал мне кладбище. Как то, на которое меня водила моя мать. Теперь там, в его недрах, было закопано новое тело. Ещё совсем свежее, но никому больше ненужное. Мой дар в лице Ворона вцепился в душу Войда на грани смерти, урывая себе щедрые куски. Где-то внутри меня я чувствовала былую силу Войда. Томас был не из слабых. Я чувствовала, как его слух помнил перекатывание капель лёгкого весеннего дождя на листьях и трения перьев у птиц. Его обоняние впитывало в себя запах свежей травы и остатки дыма из дома Рональда на его одежде. А глаза запомнили бескрайнее ночное небо — единственное, за что Томасу удалось зацепиться, когда он умирал. Один. Без семьи, с Полумесяцем и незнакомкой, впитывающей и трепещущей от вкуса его смерти.

Именно это заставило меня затушить бурлящий дар Вестника смерти. Мой стыд ледяной водой заглушил все яркие вспышки внутри. Почему-то я была уверена, что смерть Томаса ещё долго будет наполнять мой дар. Но сейчас от этой смерти оставался лишь горький привкус страданий и едкого страха. Ворон наслаждался этими чувствами и яростно шипел, когда я вырывала их и закидывала в чёрное пламя своего дара, желая поскорее избавиться от постыдного голода. Всё это произошло за несколько секунд, после которых на моём языке осел вкус угля и заплесневелого сыра.

— Это плохо, — только и сказал Николай, поднимаясь с корточек. Гриил упёр руки в бока и внимательно посмотрел на меня. Мне даже захотелось отвернуться от пустого взгляда, в глубине которого я заметила искры гнева. — Сюда скоро нагрянут Кимы, они наверняка увидели твой дар. И опять воспользуются туманными сферами. Надо уходить.

Про то что произошло, Николай не стал говорить. Либо сделал вид, что не заметил, либо