— Кайло передал Ребро Оливии с уговором, что та найдет достойного потомка и одарит его способом защититься от бесчеловечной жестокости, охватившей вторую эпоху. Она выполнила его просьбу. Имя героя история не сохранила, но он пережил Катаклизм и, уставший и измученный бесконечными потерями, мечтал только о том, чтобы найти преемника. И преемником стал Забиан Майя.
— Забиан Майя… — благоговейно повторил Ри.
— Да, — старик подозрительно глянул на прервавшего рассказ. — А что?
— Значит, Ангимару он дастался от Забиана Майи?! — Мог ли представить Ри, будучи мальчишкой, с восторгом пересказывающим запретные у цнои байки о великом каргхаре, что ему выпадет честь просто находиться рядом с мечом самого Забиана Майи? Легенда повествовала, что Заб получил силы от самого крупного мелина, который достался ему в кровавой схватке на перепутье Зирон. Вполне возможно, что владелец Ребра нашел его как раз после той схватки…
— Да, — подтвердил горный цнои, — или же…
— Или что? — Ри нахмурился, не понимая к чему клонит проводник.
И тут вдруг сказала Гаро, до того хранившая почтительное молчание:
— Или же Ангимар и есть Забиан Майя.
— Да вы шутите… — Ри присел со слезами восхищения на глазах: его учил сам Забиан Майя! Пусть не владению меча, а высадке лоз, но… сам Забиан Майя! «Ух ты! Папа, ты веришь в это? Папа!» — Ри так хотел поделиться с отцом охватившей его радостью, что не замечал как умиленно хлопает глазами и плачет, уставившись в невидимую даль.
Старик ушел, оставив двух пийранов наедине с черным, как сама ночь, мечом длиной разве что на два пальца ниже роста Ри, существующим уже не одну сотню гвальд и выкованным одним из сущих, тех, что заселили Тэю.
Ри подполз к свертку на коленях. Гаро хотела было остановить его, но не стала.
Он бережно развернул сукно, откинул края. Ребро предстало перед ним во всей красе. Оно лежало там — неподъемное, литое, совершенно черное. Такое черное, что языки пламени, отражающиеся в глубине лезвия, казались заточенными в темницу его непроглядной души.
Ри протянул руку к эфесу в виде множества колец, скованных в одну цельную рукоятку с отдельным резным кольцом в навершии.
Он посмотрел на Гаро — та, затаив дыхание, тянулась взглядом к нему и удерживала себя на месте прижатой к груди рукой. «Будь осторожен», — Ри с легкостью прочитал ее мысли.
Он коснулся меча, не думая ни о чем, отпустив любую из множества терзающих его время от времени червоточин, будь то обида на Таль Река, предавшего дружбу, или на себя за оставленный в пожаре родной Энфис (Мельзинга простила бы), или злоба на дядю за обилие ненависти, переполняющей его сердце… и даже давняя на маму — за то, что он никогда ее не видел.
Ну, здравствуй, Рийя Нон, — вдруг услышал он вкрадчивый, хриплый голос у себя в голове.
Прелюдии
ШАН
Сопливый — так назвался мальчишка — рассказал о том, что они ищут Рийя Нон и что его спутник, безмолвный Пото, хочет его убить. А еще, что, возможно, среди всех, желающих того же, у Пото самые реальные шансы выполнить задуманное. И он, Сопливый, намерен их сократить настолько, насколько сможет. А также он знает, что Шан и Забиан хотели бы того же.
На следующее утро в свинарнике нашли труп подростка. С отгрызенной головой. «Отгрызенной?» — удивился новости Шан. Забиан подтвердил. Данный факт только прибавил нервозности, но, похоже, нисколько не заботил напивающихся вдрызг любителей карглека.
Несколько дней и ночей Шан и Забиан жили, не высовываясь и не встревая в перепалки между охотниками и прочими жаждущими золотой наживы. Каждый день и тех, и других становилось меньше, а ночи были все шумнее и тревожнее. Спать в темное время суток стало практически невозможно.
Наутро, когда разгребали кучу мусора и выносили зарезанных, задушенных или просто избитых до смерти, Фет погружался в тишину. Местные старались не показываться и в это относительно спокойное время, а Шан и Заб пользовались им, чтобы поспать. И то исключительно по очереди.
Обычно вечером, за ужином, Сопливый подбегал к ним и перекидывался парой незначительных фраз, будто просто напоминал о себе. Иногда они беседовали, но недолго.
И вот однажды он сказал:
— Сегодня, как стемнеет, приходи к завалу. С вещами.
— Зачем?
— Поймешь, когда придешь.
— А ты?
— Постарайтесь, чтобы вас никто не заметил. А я послежу за Пото. А то чего заподозрит.
Забиан возражал. Но Шан мальчишке почему то верил. Подозрительная навязчивость Сопливого сначала напрягала, но в один из вечеров он проникся к юному нюхочу. Наследник спросил: «Раз ты такой первоклассный следопыт, может скажешь, встречусь ли я со своей сестрой?»
Сопливый попросил любую вещь Цефлим, а у Шана ничего не было. Они ведь и не обменялись ничем, потому что толком не попрощались. И тогда мальчишка сказал то, что успокоило измученное сердце брата: «Вы обязательно повстречаетесь. Я вижу ваши пути еще пересекутся, обязательно пересекутся. И тогда вы долго-долго будете вместе».
Поэтому Шан попросил Заба довериться его чутью и собраться в дорогу.
Как только стемнело, они незаметно вышли из Фет по направлению к завалу в Дургамах. Несколько раз останавливались, проверяя, нет ли слежки. Иногда до слуха доносились звуки гулянок в Фет, и, подхватываемые колючей вьюгой, стирались о снежный наст, погружая путников в осязаемую, следящую за каждым их шагом тишину.
У завала никто не дежурил. Да и зачем? Еще как минимум пару льяд будет стоять лютая зима и ни о каком разборе камней под сугробами речи не шло. А воровать тут нечего.
Когда Шан подошел к первым валунам, он задрал голову и посмотрел наверх, на величественные, неприступные скалы, чернотой закрывающие половину неба.
— И что мы ищем? — уточнил Забиан Ревущий.
— Не знаю, — признался Шан.
Он смотрел наверх, голова кружилась, а небо расчищалось, представляя взору усыпанное звездами покрывало.
Шан думал о Рийя Нон и его камне, он хотел поскорее вернуть пийр. Думал о Цефлим, вспоминал ее последние выходки. Сердце сжималось от бездействия и беспомощности. Когда от тебя ничего не зависит и приходится только ждать, злость на свою никчемность взбивает пустоту в душе до плотности смятения, взвинчивает покой до напряжения готовой сорваться стрелы.
— Ты светишься… — услышал Шан.
Он опустил взгляд. Действительно, под бушлатом что-то испускало свечение. «Пийр!» — сразу же догадался Шан. Сняв варежку, он достал камень, и тот засиял ярко-ярко, подобно звезде, а потом выплюнул толстый луч в сторону скал.
— Убери! — крикнул Заб.
Шан спрятал пийр. Он дышал судорожно и часто.
— Нас могут заметить! — Забиан тревожно озирался. — Что это такое?
