Алексей вздохнул и посмотрел на часы: половина третьего. Отец и сын давно перекочевали из кухни в гостиную, Чернов который час дремал под окнами в машине, а разговор давно перешел от истории жизни Алексея к отношениям Радченко — Крапивина девятнадцатилетней давности.
— Разве так бывает? — продолжил Сергей. — Как можно любить одну, жениться на другой и тут же забыть о той, первой?
— Если бы я знал, что у Тамары… что у нас должен родиться ребенок, все было бы иначе, — попытался подобрать верные слова Алексей. — Но ты прав: все слова — пустые оправдания… Моя главная ошибка в том, что я не послушался совета отца и в результате, считай, потерял полжизни… Однажды он сказал мне приблизительно так: «…пам’ятай, у нашому роду усі однолюби».
— Как-как? — удивился Сергей.
— «Тільки пам’ятай, у нашому роду усі однолюби… Коли зустрінеш таку, що серце зачепить — женись, не роздумуючи… А то все життя будеш мучитись… Бачу дивишся на мене і думаєш: зовсім батько з глузду з’їхав. Я так само на свого батька дивився… Тільки прийде час, і такі ж слова ти скажиш своєму сину…» — Алексей замолчал. — Вот видишь, и в этом мой отец оказался прав… Жаль, он умер, так и не узнав, что у него есть внук… Нескольких месяцев не хватило…
— А вы сразу поверили, что я ваш сын?
— Сразу, — твердо ответил Радченко. — Надо знать твою маму: она не умеет врать. Это уже потом я заметил, как ты на меня похож.
— Но ведь однажды мама соврала и вы ей поверили… Почему?
— Задетое самолюбие, гордость, обида… Из-за них, наверное, я тогда не поверил тому, чему как раз следовало верить. Своим чувствам, например… Я ведь больше так никого и не полюбил… — Заметив, как Сергей нетерпеливо заерзал на стуле, Алексей усмехнулся. — Можешь не спрашивать, сам отвечу… Наверное, я и сейчас люблю твою маму… Жаль только, понял поздновато… То ли это расплата за все мои грехи, то ли награда за мучения? — развел он руками. — Когда я услышал, что ты — мой сын, поначалу впал в ступор. Честно. А уже после, когда выяснилось, что с Тамарой ничего страшного, я такой коктейль чувств испытал, тебе не передать! Несколько ночей не мог уснуть. Я ведь давно свыкся с мыслью о бездетности, а тут — взрослый сын. Понимаешь, жизнь сразу обрела смысл!.. Прости, что не я тебя вырастил…
— Мне не за что тебя прощать… отец… — потрясенно прошептал Сергей.
Спустя полчаса Алексей позвонил Чернову и попросил заехать за ним утром. В следующий приезд (Тамару к тому времени выписали из больницы, и по настоянию врачей она тут же отправилась в санаторий под Минском) снова заночевал у Сергея. И они снова проговорили до утра.
Отношения с сыном раз от разу улучшались, чего нельзя было сказать о самочувствии Тамары. И хотя врачи уверяли, что беспокоиться не стоит и здоровая, молодая, красивая женщина скоро выйдет из заторможенного состояния, она одинаково вяло продолжала слушать Сережкины рассказы о студенческой жизни, доклады Рогова об успешной работе фирмы, щебетание Полуцкой, «всемирные» новости Молчановой и уж совсем никак не реагировала на визиты Алексея: односложные реплики и ничего больше. Лишь однажды она посмотрела вслед вышедшему из комнаты сыну и с мольбой перевела взгляд на Радченко:
— Не забирай его у меня, пожалуйста… Не заберешь?
Тот недоуменно посмотрел на Тамару и тут же понял, почему она никак не могла выйти из пограничного состояния: она боялась. Она просто цепенела от страха, что вот-вот лишится главного смысла своей жизни — сына, и потому выстроила в сознании барьер, который отнимал силы и не давал смотреть на мир прежними глазами.
— Никогда! Прежде всего он твой сын, — успокоил ее Алексей, хотя на самом деле хотел сказать совсем другое: «Я хочу забрать вас обоих».
Поделившись своим открытием с врачами, он перестал навещать Тамару вместе с Сергеем — только по одному. Потом, по совету докторов, попросил Рогова привозить к ней на подпись какие-нибудь бумаги, как бы случайно вводить ее в курс дел. Все чаще к начальнице стала заглядывать секретарша Мария, несколько раз за подписью приезжала главный бухгалтер.
Так как Крапивина никогда и ничего не подписывала не глядя, это сработало. Она стала сама позванивать в офис, а однажды взяла и набрала номер Кузнецова. В ближайшие выходные Николай с женой приехали в Минск.
Когда же из Праги прибыл изрядно похудевший Филевский с семейством, Тамара и вовсе развеселилась: Саша умудрился вкатить в комнату целую тележку с пивом, на которой гордо восседала младшая из его дочерей. Пива хватило всем: и медперсоналу, и Молчановой с Полуцкой, и прилетевшим из Парижа Инночке с Юлькой, и Кушнерову, и появившемуся к шапочному разбору Радченко… Как все отметили, в тот вечер Тамара впервые смеялась так, как раньше: звонко, от души.
К моменту возвращения из санатория она была уже почти прежней: интересовалась работой, волновалась за цветы на участке, беспокоилась о приближавшейся сессии сына. Лишь в одном ее поведение не менялось — она по-прежнему сторонилась Алексея, замыкалась и уходила в себя при его появлении. Как образно высказалась Инночка, застарелый свищ в Тамариной душе наконец прорвал, но душа еще не зажила… А потому не стоит Алексею волновать ее своим частым присутствием. Должно пройти время.
Как это ни горько, но пришлось согласиться. В любом случае он, Сергей и Тамара связаны теперь друг с другом навсегда. Пусть даже будут жить на расстоянии…
Приближалось первое июня, и отец с сыном стали думать: что подарить Тамаре на день рождения? В последние недели они созванивались каждый день, делились новостями. Если долго не удавалось поговорить, Сергей начинал скучать без отца, как скучал без мамы, когда она надолго уезжала. И если поначалу ему хотелось просто помирить родителей, то со временем это желание трансформировалось в давно забытую детскую мечту: он, мама и папа, все вместе, под одной крышей…
Свой тридцать восьмой день рождения и новоселье Тамара решила объединить: накрыли большой стол, расстелили новую огромную скатерть, распаковали подаренный Инной столовый сервиз. Вдруг принимавший активное участие в сервировке стола сын сообщил, что должен на полчаса отлучиться, а спустя пятнадцать минут позвонил по домофону и попросил мать выйти. Конечно же, в этот день она была готова к сюрпризам, но только не к таким: сияя всеми включенными фарами, за воротами ее поджидал любимый… «зайчик»!
Она так и застыла в изумлении.
— Неужели нашли?!! — наконец выдохнула Тамара, сорвалась с места, подбежала к машине и осторожно коснулась пальцем капота.
— Не совсем, — замялся Сергей и переглянулся с отцом. — Но он точь-в-точь как тот. Мы пять штук пересмотрели, из Москвы две машины пригоняли, но это — самая полная копия! — восторженно воскликнул он.
— И давно пригоняли? — как бы между прочим поинтересовалась она, не подозревавшая, что у Алексея с Сергеем сложились такие доверительные отношения.
— На прошлой неделе. Эту в понедельник доставили под папин заказ, — резанули слух последние слова сына. — Посмотри: все как в той машине, даже гнездо для громкой связи под твой телефон!
