меня.
И замер.
В следующее мгновение он уже стоял на коленях перед кроватью и держал в ладонях мое лицо, словно хотел удостовериться, что я – настоящая.
«Ты жив», – хотелось мне сказать, но я смогла лишь хрипло спросить:
– Я тебя напугала?
Я улыбалась и даже смеялась, хотя смех больше напоминал всхлипывание. Но вскоре засмеялся и Райн. Он целовал меня в лоб, щеки и губы, оставляя на губах привкус слез.
– Больше не вздумай устраивать мне такие сюрпризы, – сказал он. – Слышишь? Никогда.
Дверь открылась.
На пороге стояла женщина, держа в руке ступу и пестик. Казалось, она поспешила сюда, даже не успев отложить то, чем занималась.
– Я слышала…
Увидев, что я проснулась, она умолкла.
Я тоже не могла вымолвить ни слова. И отвести взгляд – тоже. Богиня мне свидетельница, эта женщина выглядела такой знакомой. Настолько знакомой, что все прочее перестало существовать. Ее зеленые глаза до боли напоминали мне другую женщину, из моего прошлого.
Она протяжно вздохнула.
– Ты проснулась.
– Я тебя знаю, – одновременно с ней сказала я.
Ее глаза прищурились в печальной улыбке.
– Не думала, что ты меня вспомнишь.
Не знаю, действительно ли я ее вспомнила. Это больше напоминало… узнавание, идущее из глубины.
– Я… ты…
Слова замерли у меня на губах. Я не знала, о чем пыталась сказать или как передать свои чувства.
Женщина вошла и закрыла дверь.
– Я – твоя тетка Элия.
Элия повела себя очень деловито и даже жестко, сказав, что вначале осмотрит меня, а говорить мы будем потом. Пока она занималась осмотром и меняла повязки, Райн ответил на все вопросы, зная, что я их задам.
У Элии мы находились недолго, всего сутки. Остальные отступили из Сивринажа, добравшись до одного из городов, по-прежнему находившихся в руках хиажей. Но это не значило, что Симон оставит их в покое, поэтому задерживаться там было опасно. Зализать раны, а потом снова возвращаться на скалы, откуда мы начинали марш.
Результат нашей атаки определяли два слова: мы разгромлены.
Да, нашим войскам удалось уничтожить большинство заграждений вокруг Сивринажа и перебить значительное число солдат Симона. Но и его армия нанесла нам ощутимый урон.
А то, в кого Септимус превратил Симона… искореженный кулон, зубы…
Боги милосердные, может, я все это придумала? Это воспринималось как сон. Кошмарный сон.
И куда мы отправимся отсюда?
– Надо возвращаться, – сказала я.
– Не раньше, чем ты сможешь путешествовать, – ответил Райн.
– Я себя чувствую…
Прекрасно.
Как ни странно, но я действительно прекрасно себя чувствовала. Правда, кружилась голова. И была слабость. Однако мои страшные раны… чудесным образом исцелились. Элия чем-то смазывала рану у меня на спине. Снадобье вызывало боль. Я даже шипела сквозь зубы.
Но боль была терпимой.
Боль – это не смерть.
Я взглянула на руки, пострадавшие сильнее остальных частей тела. Остались лишь легкие красноватые следы, покрытые темно-красной коркой.
Райн перехватил мой взгляд.
– А твоя тетка, оказывается, потрясающая целительница.
– Он нам тоже помог. Своей кровью, – добавила Элия.
Все говорили так, будто речь шла об обыденных вещах. Но такая обыденность ошеломляла сильнее всего.
Тетка. Да поможет мне богиня, я даже не знала, с чего начать.
– Как ты додумался отправиться именно сюда? – спросила я Райна.
Его улыбка погасла, будто он нырнул в недавние воспоминания.
– По правде говоря, поначалу я вообще не знал, куда сунуться. Потом вспомнил имя, упоминавшееся в письмах твоей матери, и город. Женщина, которая ей писала, была целительницей. Я от отчаяния ничего не соображал. Сам не понимаю, что меня надоумило лететь сюда.
– Судьба, – усмехнулась за моей спиной Элия. – Это превосходит понимание смертных.
Я не знала, шутит она или говорит серьезно. Она не отличалась эмоциональностью, и ее суховатый юмор граничил с предельной серьезностью. Но в любом случае я была с ней согласна.
Она подняла мою левую руку, проверила повязку на плече.
– Тебе повезло, что Райн додумался принести тебя сюда, – сказала она. – Магия Ниаксии вряд ли смогла бы тебе помочь.
– А какую магию применяешь ты?
– Магию Аседжи. Одной вампирской магией тебя было бы не спасти.
Элия опустила мою руку и перешла к изножью кровати, чтобы мне было видно ее лицо. Взгляд у нее был пристальным и пронзительным. Мне это не понравилось. Возникло ощущение, что она видит слишком многое во мне.
Она отвела глаза, словно и ей не нравилось так на меня смотреть.
– Вот уж не думала, что давнишние письма моей сестры помогут мне встретиться с тобой. Честное слово, я удивлена.
Ложь Винсента разрушила мою веру в судьбу. Но одно то, что Райн нашел эти письма, узнал имя и место, а потом, охваченный паникой, понес меня сюда…
Цепочка действий намекала на руку судьбы.
Райн побледнел. Может, и у него мелькали схожие мысли? Жизнь каждого из нас могла пойти совсем по-иному. Я инстинктивно потянулась к его руке, проведя пальцами по мозолистой коже. Он повернул ладонь и сжал мои пальцы.
Я перевела взгляд на кровать и худощавые, морщинистые руки Элии, лежащие на покрывале. Голова закружилась от ощущения, что когда-то я это уже видела.
Эти руки.
Я вспомнила, как очень давно держалась за них.
«Твои не такие, как мамины. Все в морщинах» – «Орайя, так нельзя говорить. Это невежливо».
– Я жила в твоем доме, – вырвалось у меня.
Брови Элии слегка вздрогнули. Единственный признак ее удивления, да и то почти незаметный.
– Никак не думала, что ты запомнишь. А ведь ты была совсем кроха. – Она обвела взглядом комнатку. – Да, ты родилась здесь. В этой комнате. Тот день был… ох каким нелегким. Я сомневалась, что вы обе останетесь в живых. Делала все, чтобы спасти и ее, и тебя, но…
Она несколько раз моргнула, словно прогоняя память о прошлом.
– Как давно я об этом не думала. Вплоть до вчерашней ночи, когда Райн объявился здесь. Нахлынуло… столько воспоминаний.
Богиня милосердная, я тоже не думала, что кто-то посмотрит на меня так, как сейчас смотрела Элия. С любовью и грустью по нашему общему прошлому.
В голове роились вопросы.
– Как… почему… Моя мама…
У меня дрогнул голос. Я даже не знала, о чем хочу узнать прежде всего.
Обо всем. Хоть о чем-то.
Улыбка разгладила морщины вокруг рта Элии.
– Она была удивительной. И несносной.
– Мама ведь тоже была последовательницей Аседжи.
Не знаю, зачем я выпалила эти слова. Наверное, хотела показать тетке, что и я кое-что знаю о матери.
– Да. Это вообще была ее затея. Мы с ней выросли здесь,
