Здесь, короче говоря, подчеркивается важность двух стихий: земли и воды. Адепт внутренней алхимии в своем внешнем, явленном должен следовать стихии воды (инь), приобретать женские качества, в то время как внутри в результате соединения двух пневм при посредстве свахи – стихии земли родится и созреет бессмертный зародыш, новое тело адепта, состоящее из одной чистейшей пневмы ян, тело неуязвимое, чуждое всякого мрака.
Заключительные строки этого восьмистишия говорят о том, что сообщаемое в стихе является «тайным наставлением» (би цзюэ), и предостерегают адепта от разглашения тайны.
[12]Деревья и травы также равно[делятся] на иньные и янные;Если одного из них недостает,то не будет и аромата.Распустились вначале зеленые листья –[значит] прежде господствует ян.Затем раскрылись красные цветы –[значит скоро] последует инь.Постоянный Дао-Путьтак действует день [за днем].Кто же познает, что «истинный исток»тому противоположен?Советую всем благородным мужам,Дао-Путь изучающим,Не [предпринимать] вредных действий,пока не познаны инь и ян.
Первое четверостишие этого восьмистишия, по существу, является кратким комментарием на знаменитую фразу из «третьего крыла» «Книги Перемен» – «Си цы чжуань»: «Один раз инь, один раз ян – это и есть Дао-Путь». Эта фраза, потом постоянно цитировавшаяся неоконфуцианцами, как нельзя лучше отражает учение о чередовании и взаимообусловленности инь и ян. Процитируем «Разъяснение схемы Великого Предела» Чжоу Дунь-и (1017–1073), младшего современника Чжан Бо-дуаня.
Он принадлежал к оккультной школе «ицзинистов» (нумерологов) сян шу, сводивших мироздание к триграммам («образ», сян) и их взаимодействию и числовым соотношениям. Впоследствии неоконфуцианская традиция стала считать его родоначальником своей школы. В целом его мировоззрение близко даосскому и, в частности, мировоззрению Чжан Бо-дуаня.
«Беспредельное и Великий Предел, – пишет он. – Великий Предел движется и рождает ян, покоится и рождает инь. Покой доходит до предела и вновь переходит в движение. Движение доходит до предела и вновь переходит в покой. Один раз движение, один раз покой – они коренятся друг в друге. Произошло разделение на инь, разделение на ян и два ряда – формы проявления установились».
Все в природе относится к пяти стихиям, которые сами по себе являются модальностями инь ци и ян ци (опять Чжоу Дунь-и: «Пять стихий, это одно – инь и ян; инь и ян – это одно – Великий Предел; Великий Предел коренится в Беспредельном»); в зависимости от преобладания той или иной пневмы вещь относится к той или иной стихии. Соответственно, все сущее, включая травы и деревья, относится к инь и ян, состоит из пневмы. Чередование сезонов является результатом чередования, взаимопорождения инь и ян. Так, весна и лето относятся к ян, осень и зима – к инь.
Таков неизменный миропорядок и таков основной методологический принцип внутренней алхимии. Однако, как уже говорилось выше (см. комментарий к 4-му восьмистишию), внутренняя алхимия переворачивает этот процесс, возвращая течение перемен посленебесного космоса, направленное на смерть и дезинтеграцию, к прежденебесному состоянию гармонии и бессмертия. В терминологии внутренней алхимии это выворачивание процесса перемен наизнанку называется «направлением воды вверх, а огня – вниз» (в природе же огня, как янного начала, устремляться вверх, а воды, как иньного, – течь вниз).
Это должно привести к уже многократно упоминавшемуся «исчезновению инь, очищению огня для свершения Дао-Пути» (инь цзинь, ян чунь и чэн дао). Таким образом, процесс внутренней алхимии и природный процесс однопорядковы (подобны, родственны), но разнонаправленны.
В последних строках восьмистишия Чжан Бо-дуань советует ученикам постигать природу инь и ян и не смущаться парадоксальностью характера внутренней алхимии, ибо в действительности он вытекает из более глубокого понимания сущности инь и ян, чем у обычных людей. Соответственно, и наставление, вводящее в тайны внутренней алхимии, преждевременно, если ученик не проник глубоко в суть доктрины перемен.
[13]Тот, кто не знаетвзаимообращенной взаимообращенностиСокровенного,Разве не похож [на человека],любящего в огне пестовать лотосы?!Гони белого тигра назад, домой,где вскормят его.Тогда родится светлая жемчужина –полная луна.Тщательно смотри за снадобьем,за печью, за периодом горенья огня.С духом спокойным следиза небесной естественностью,[Тогда] все инь уничтожитсяи эликсир созреет.[Ты] свободен, бежал из клеткии обрел десятитысячелетнее долголетие.
Первая строка этого восьмистишия содержит намек на чжан 1 «Дао-Дэ цзина»: «Вновь Сокровенное становится Сокровенным» (сюань чжи ю сюань). В тексте «Дао-Дэ цзина» это выражение означает, в частности, вечный переход Дао-Сокровенного в мир вещей, его постоянное обнаружение в космосе и новое возвращение к самому себе, к своей изначальной Сокровенности, в свою очередь опять являющейся в вещах.
Состояние равновесия некоей неподвижной точки на грани Сокровенного и явленного Лао-цзы называет «вратами полноты тайны» (в смысле «сокрытие», «место рождения вещей») – чжун мяо чжи мэнь.
В данном восьмистишии Чжан Бо-дуань, видимо, имеет в виду лишь один аспект этого круговращения: бесконечное взаимопорождение-взаимопреодоление инь и ян.
Таким образом, 13-е восьмистишие непосредственно развивает идею предыдущего стиха.
Глупец, не понимающий этой взаимообращаемости, но тщащийся в своем теле зачать бессмертный зародыш, подобен человеку, огнем пытающемуся питать и размножать лотосы. Третья и четвертая строки первого четверостишия описывают процесс зачатия бессмертного зародыша, называемого здесь «светлой жемчужиной» (мин чжу). Белый тигр – отрицательная (инь) пневма гонится домой, в «желтый двор» (хуан тин), где она и порождает «бессмертный (или киноварный) зародыш» (дань тай). «Полной луной» здесь названа опять-таки целостность, целокупность отрицательных пневм (как зрелых – кунь, так и незрелых – кань).
Другое синонимическое описание данной алхимической ситуации: «Белый тигр и зеленый (цин) дракон сочетались в желтом дворе, уравновесив инь и ян и зачав киноварный зародыш». Однако возникает вопрос, почему в самом стихе Чжан Бо-дуань обходит молчанием зеленого дракона, ртуть, положительные (ян) пневмы? Ответ предельно прост. Дело в том, что данный стих описывает зачатие киноварного зародыша в ракурсе его уже свершившейся целостности.
В таком случае по правилам, принятым в текстах по внутренней алхимии, иньные пневмы (тигр, свинец и т. д.) считаются «государем» (цзюнь), а янные (дракон, ртуть и т. д.) – «подданным» (чэнь). Соответственно, о подданном подробно говорить не следует, достаточно намека на его присутствие. И этот намек – эпитет «светлая жемчужина», данный бессмертному зародышу, поскольку светлая жемчужина – «драгоценность дракона» (лун бао) – частый атрибут дракона (достаточно вспомнить бесчисленные изображения дракона, играющего с жемчужиной). Хотя сама по себе жемчужина и связана с символикой инь, но ее соотнесенность с драконом придает ей определенный отблеск ян. Таким образом, на присутствие положительных пневм в зародыше скрыто намекает этот образ.
Две первые строки второго четверостишия говорят об изменении техники нагревания после образования бессмертного зародыша. Если раньше, до его зачатия, совершать соответствующие дыхательно-медитативные упражнения полагалось только в периоды растущего ян (месяцы с января по июль и часы с полуночи до полудня, точнее – с 3-й стражи, т. е. с 11 вечера, до конца 9-й стражи, т. е. до часа пополудни), то теперь следует отказаться от такой жесткой схемы, сообразуясь с «небесной спонтанностью», «естественностью» (тянь жань), учитывая как янные периоды времени, так и иньные. О времени с полуночи до полудня как наиболее благоприятном для занятия дыхательными упражнениями («регуляция пневмы», син ци) см. также гл. 8-ю «внутренней» части «Баопу-цзы» Гэ Хуна: «Ведь практиковать регуляцию пневмы следует только во время живой пневмы (шэн ци) и нельзя во время мертвой пневмы (сы ци). Поэтому говорится: „Бессмертные принимают внутрь шесть пневм“ – это как раз о том. Каждые день и ночь вместе занимают двенадцать страж. Из них шесть страж с полуночи до полудня – время мертвой пневмы. Во время мертвой пневмы занятия регуляцией пневмы бесполезны».
Изменяется и характер нагрева. Это уже не мощное раздувание мехов, а мягкое дыхание сердца, близкое зародышевому дыханию.
Последние две строки вновь говорят о последующем уничтожении инь ци и появлении нового бессмертного тела из чистой янной пневмы, в которой адепт обретает новое, высшее, сверхмирское бытие.
[14]Три, пять и один – всего три знака:Просветленные древности и современностиредко понимали [их] сущность.Три на востоке, на юге два –всего будет пять.Один на севере, четыре на западе –всего будет столько же;Там, где [знаки] у цзи, там и рождается число пять.Соединились «три семьи», и зачато дитя.Дитя – это Одно,объемлющее истинную пневму.За десять месяцев зародышсозреет и вступит в совершенную основу.
В этом восьмистишии в полной мере развернуто нумерологическое учение Чжан Бо-дуаня, его цифровая символика и символика счета. Три, пять и один – творящая Триада (Небо, Земля и Человек), пять стихий и единая пневма, впоследствии образующая пятерицу и триаду. Три, кроме того, символическое число стихии дерева (зарождающееся ян, восток), а два – число стихии огня (развитое
