захлопнула рот.
Ришанский король. Король, которого убил Винсент и чью власть он захватил.
– Я предал его, – выговорил Райн. – В тот день, когда Винсент выиграл Кеджари. Я устроил так, чтобы Винсент получил доступ к укреплениям. Передал ему все, что нужно, чтобы уничтожить гребаное королевство, а в обмен потребовал гарантии безопасности для мирных жителей. Мы никогда не встречались. Он не знал моего имени. Никогда меня не видел. Но я знал, что все и так разваливается. И я просто подумал… что можно подлить масла в огонь. Пусть сгорит быстрее, но не утащит с собой всех нас. Так мне было все ненавистно.
Я не могла вымолвить ни слова.
– Но мне надо было дважды подумать, – сказал он. – Я сбежал до того, как Некулай сообразил, что я сделал, и мне казалось, что я обеспечил безопасность тем, кого нужно было защитить. Я попытался уговорить Несанину пойти со мной. Она отказалась. И я оставил ее там. Всех оставил. Доверился слову Винсента.
Его лицо окаменело от ненависти.
– …Что из этого вышло, мы знаем.
«Насиловать ее так же, как он насиловал нашу королеву» – так, кажется, сказал Райн.
У меня в горле поднялась желчь. Винсент не был святым. Но он же не… Конечно же, он не мог…
– А он…
Кажется, Райн понял, о чем я думаю.
– Я не знаю. Знаю только то, что Несанина погибла одной из последних.
Мне казалось, что меня сейчас стошнит.
Но каким-то чудом обошлось. Я сумела сохранить абсолютно невозмутимое лицо.
– Я был уже далеко, когда увидел вот это, – показал он себе на спину – на свою печать. – Мне не приходило в голову, что это может случиться. Кровным родственником Некулая я, конечно, не был. Я не рожденный, я обращенный. И я считал, что наследник может быть только рожденным, и был рад, что дал вымереть всей их линии наследования. Но в отсутствие рожденного наследника, видимо, считается и обращенный.
Его рот сложился в кривую гримасу отвращения.
– Как поэтично! Обращенный выскочка, которому передает власть над всем королевством тот, кто превратил этого выскочку в раба.
У меня по позвоночнику пробежал холодок.
– Я не собирался в этом участвовать. Первое, что я сделал, – попытался избавиться от печати. Чуть не угробил себя, пытаясь ее свести. Я не хотел тут править. И уж точно не хотел принимать его титул.
Он огляделся и наморщил нос – возможно, видел эту комнату другой, какой она была двести лет назад.
– Я не хотел возвращаться даже в этот замок. Слишком много плохих воспоминаний. Винсент запечатал силу ришанской линии и стал править, а я бежал. – Он взглянул на меня. – А потом вот.
А потом к нему все вернулось. Чувство вины перед теми, кого Несанина просила защищать. Мише и ее желание воспользоваться его силой, чтобы построить другой мир, лучше.
Все это кровопролитие – ради сказки.
– Значит, для тебя Кеджари был тем же, что для Винсента, – сказала я. – Способом украсть корону.
Райн, к его чести, не стал отрицать.
– Да.
– А я? – вырвалось у меня. – Я тоже была средством?
У него сделался такой вид, будто я ударила его по голове.
– Нет, Орайя, нет!..
– Я тебе не верю.
– Что ты хочешь от меня услышать? Что я выбрал тебя в союзники не из-за твоих родственных связей с Винсентом? Да, из-за них. И все остальное, что я тебе говорил, тоже было правдой. Я считал, что потом тебя легко получится убить. Думал, все у тебя выведаю, а потом, после Полулуния, от тебя избавлюсь, и все окажется легко и просто. Как будто я не знал с первой минуты, как только ты меня пырнула, что с тобой ничего легко не будет!
Он издал звук, отдаленно напоминавший смешок.
– Может быть, еще и поэтому я выбрал тебя, принцесса. Ты мне сразу понравилась. Было любопытно. Ты напомнила мне меня. Кто-то новый. После нескольких сотен лет все кажутся одинаковыми. А ты – нет. С той самой первой ночи. Так что – нет, Орайя, ни в чем я тебе не солгал. Поверь мне, было бы гораздо проще, если бы я лгал.
У меня невыносимо заныло в груди.
Я бы предпочла ложь. Стало бы проще. Было бы легко его ненавидеть, если бы наша дружба, наша… наши отношения оказались ничем иным, как представлением.
Но я знала, что это не так, еще до того, как спросила. Все было по-настоящему.
– Почему в наших стенах – Дом Крови? – спросила я.
Райну не хотелось отвечать. Я уже знала, какой у него бывает вид, когда ему заранее стыдно за то, что он собирается сказать.
– Чтобы выиграть войну, нужна живая сила, – сказал он. – Не важно, наследник ты или нет. Хиажи никогда бы не сдались без боя, если бы даже я убил Винсента. И он тоже это понимал. За последние пару веков он постарался свести ришанское население на нет. Если я собирался осуществить задуманное, мне были нужны воины. И много. Септимус это знал.
У меня ладони покрылись холодным потом.
– Я не соглашался, – продолжил он. – Я даже не знаю, как он выяснил, кто я. Как он узнал, что я задумал. Я перетряхнул весь круг знакомых, пытаясь узнать, через кого утекли сведения. А он настойчиво повторял, что Дом Крови поможет. Одна услуга, говорил он мне, и вся сила Дома Крови – в моем распоряжении. Я сказал ему, чтобы он шел куда подальше. Мне казалось, нам хватит. Но потом…
Потом случился удар по Лунному дворцу. Так ловко сваленный на ришан, что давало Винсенту полную свободу убивать их всех подряд.
– Нападение.
Райн кивнул:
– Как только у Винсента освободились руки в отношении ришан, все было кончено. До того было бы трудно, но, может быть – может быть! – осуществимо. А после? Иного пути не было.
– И Септимус…
– Подставил ришан?..
У него посуровело лицо.
– …Я не могу этого доказать. Но мне кажется, он создал проблему так, чтобы стать единственным ее решением. Я испробовал все способы. Все. И даже когда закончились варианты, я говорил ему «нет». До тех пор, пока…
Все сразу встало на свои места.
Финальное испытание. Анджелика, которая охотилась за мной – только за мной. То, как Райн посмотрел мимо меня на трибуны.
Этот незаметный кивок.
– Ты, идиот! – выдохнула я.
Райн подошел ближе, и я не стала возражать.
– Я был готов отказаться от всего этого из-за тебя, – сказал он. – Орайя, ты знаешь об этом? Я был готов позволить моему королевству пасть
