хозяин?
– Именно так, сударь, я претендую на эту роль – если владельцу никчемных развалин приличествует столь почетное звание.
– Возможно, эти развалины не так уж никчемны, если вы можете устроить нас на ночь. Насколько я могу судить, с ужином не должно быть проблем.
– Могу предложить только самый непритязательный ночлег – на сеновале в конюшне. Здесь нет ничего лучше, а я слишком стар, чтобы заниматься ремонтом или перестройкой.
– Как насчет эля? – спросил Бод. – Если нам подадут прохладный, прозрачный, крепкий эль, мы ни на что не пожалуемся.
– Хорошо! Значит, претензий не будет – у меня добрый, свежий эль. Садитесь, садитесь!
Пять компаньонов присели у огня и поздравили себя с тем, что им не придется проводить еще одну ветреную ночь на охапках папоротника. Дородная женщина подала им эль в берестяных кружках. Береста каким-то образом подчеркивала положительные качества напитка, в связи с чем Бод заявил:
– Хозяин не обманул! Я жаловаться не стану.
Эйлас наблюдал за другими постояльцами. За столами сидели семеро: пожилой фермер с женой, пара бродячих торговцев и три молодых человека – по-видимому, лесорубы или охотники. Через некоторое время в башню зашла закутанная в серую шаль сгорбленная старуха в платке, закрывавшем голову так, что лицо ее постоянно оставалось в тени.
Старуха остановилась, чтобы обозреть помещение. Эйлас почувствовал, что ее взгляд на мгновение остановился на нем. Прихрамывая и опираясь на клюку, старуха отошла в сторону и села на скамью поодаль от огня.
Тучная хозяйка принесла жареных куропаток, голубей и перепелов на ломтях хлеба, пропитанного топленым жиром, нарезанную жареную баранину по-галисийски, испускавшую аромат чеснока и розмарина, а также салат из свежей зелени – трапеза оказалась гораздо обильнее, чем ожидали Эйлас и его друзья.
Ужиная, Эйлас продолжал украдкой наблюдать за закутанной старухой – та тоже что-то ела за дальним столом. У нее были отталкивающие манеры: низко наклонившись над большой миской, она поглощала ее содержимое, шумно прихлебывая. Эйласа особенно интересовал тот факт, что старуха то и дело поглядывала на него из-под покрывавшего голову платка. Когда она приподнялась со скамьи, чтобы достать кусок хлеба, шаль ее слегка распахнулась, обнажив нижнюю часть ноги.
Эйлас обратился к спутникам:
– Взгляните на старую каргу в дальнем углу – что вы можете о ней сказать?
Пораженный Гарстанг пробормотал:
– У нее куриная лапа!
– Это ведьма с лисьей мордой и огромными курьими ногами. Она уже нападала на меня дважды – и дважды я рубил ее пополам. Каждый раз, однако, ей удавалось соединить свои половины.
Увидев, что на нее смотрят, ведьма поспешно запахнула шаль и снова взглянула в сторону Эйласа, чтобы проверить, остался ли незамеченным ее промах. Эйлас и его компаньоны притворились, что интересуются исключительно ужином. Ведьма вернулась к алчному поглощению похлебки.
– Она злопамятна, – сказал Эйлас, – и, несомненно, попытается меня убить – если не здесь, то устроив засаду по дороге.
– В таком случае, – отозвался Бод, – ее следует прикончить сейчас же.
Эйлас поморщился:
– Ты прав – хотя нас, конечно, обвинят в убийстве беспомощной старой женщины.
– Не обвинят, когда увидят ее ноги, – заметил Каргус.
– Отправим ее на тот свет, и дело с концом, – буркнул Бод. – Я готов.
– Один момент! – остановил его Эйлас. – Этим займусь я. Но держите шпаги наготове – одна царапина ее когтя смертельна. Не позволяйте ей прыгать.
Ведьма каким-то образом угадала, о чем говорили принц и его спутники. Прежде чем они успели встать, она проковыляла к темному сводчатому проходу и скрылась.
Обнажив шпагу, Эйлас направился к хозяину таверны:
– Вы кормили опасную ведьму; ее необходимо уничтожить.
Ошеломленный владелец «Старой башни» не смог ничего ответить. Эйлас подбежал к сводчатому проходу и заглянул в него – там было темно, и он не посмел туда заходить. Повернувшись к хозяину, он спросил:
– Куда ведет этот проход?
– В старую пристройку и к лестнице, ведущей наверх; от пристройки остались одни развалины.
– Дайте свечу!
Услышав шорох, Бод взглянул наверх: старуха с лисьей мордой стояла на первом балконе. С воплем она бросилась вниз на Эйласа. Бод, схватив скамью, огрел ее по голове. Ведьма зашипела, снова завопила и прыгнула на Бода, выпятив вперед куриные лапы с длинными когтями. Коготь раскроил Боду лицо, прежде чем Эйлас успел отсечь лисью голову от женского тела. Безголовое тело снова принялось бестолково прыгать туда-сюда, наталкиваясь на стены башни. Каргус повалил тело на землю ударом скамьи, а Ейн отсек куриные лапы.
Бод лежал на спине, хватаясь за каменные плиты скрюченными пальцами. Язык его высунулся, лицо почернело, и он умер.
Эйлас гортанно закричал:
– В огонь ее, в огонь! Рубите эту сволочь на куски! Хозяин, несите дрова и хворост! Пусть горит долго, пусть горит вечно!
Голова с лисьей мордой взвыла:
– Только не огонь! Не бросайте меня в огонь!
Отвратительная казнь свершилась. В ревущем пламени ведьма сгорела дотла – даже кости ее рассыпались в прах. Испуганные и бледные постояльцы удалились на сеновал; хозяин и его супруга принесли швабры и ведра с водой, чтобы вымыть залитый кровью пол.
До рассвета оставалось всего несколько часов. Эйлас, Гарстанг, Каргус и Ейн устало сидели за столом и смотрели на догорающий камин.
Хозяин принес эль:
– Кошмарный случай! Уверяю вас, я никогда ее раньше не видел.
– Не вините себя. Хорошо, что нам удалось расправиться с этой тварью. Вы и ваша супруга оказали нам посильную помощь, и вам больше не о чем беспокоиться.
С первыми проблесками зари четыре друга похоронили Бода в тихом тенистом углу древней крепости, заросшем кустами одичавшей розы – здесь когда-то был сад. Хозяину они отдали лошадь Бода и пять золотых из его поясной сумки, после чего печально спустились к Тромпаде и направились в горы.
Эйлас и три его спутника с трудом поднимались по каменистому ущелью – тропа бесконечно петляла, огибая скальные выступы и осыпи. Наконец впереди показался пролом Летучего Всадника, откуда с воем вырывался ледяной ветер. С другой стороны пролома дорога раздваивалась: одна колея вела по альпийским лугам к Оэльдесу, а Тромпада поворачивала на юг и постепенно спускалась по длинной ложбине мимо нескольких древних оловянных рудников, к поселку Оползневый Рынок. В гостинице «Оловянный рудокоп» четыре странника, изможденные долгим подъемом и приключениями предыдущей ночи, с облегчением подкрепились бараниной с перловой кашей и заснули, развернув соломенные подстилки на мансарде.
Утром они продолжили путь по Тромпаде, теперь следовавший примерно на юг по широкой долине Северного Эвандера к далекой серовато-сиреневой громаде Так-Тора.
В полдень до Тинцин-Фюраля оставалось всего пять миль; долина
