к Ариле. Будет и с тобой.
— А ты?
Тот хлопнул по короткому мечу, висевшему на поясе:
— Мне хватит этого.
Пружина с сомнением сжал пальцы на рукояти.
— Он поможет тебе перейти. И защитит. Когда окажешься в башне, просто открой нам дверь. Удачи.
…Десять треттинцев со взведенными арбалетами ожидали у входа.
— Четверо с лейтенантом уже на площадке, — сказал Серро Виру. — Нам сиор Мильвио приказал остаться здесь. Охранять вход.
— Ремс. С ними, — негромко приказала Бланка, и молодой дэво молча отступил в сторону, надев на руки боевые перчатки. В его глазах было лишь обожание.
Ни ворот, ни двери. Открытая арка, войдя в которую они оказались во тьме. Ради зажег фонарь, высоко поднял его в левой руке, освещая лестницу, первые ступени.
Теперь предстоял долгий и тяжелый путь наверх.
Мильвио догнал Шерон у реки, там, где рёв Брюллендефоссена оглушал, казался незыблемым, проникал в кости, грыз их изнутри. Он был далеко, чтобы пожрать их, но в то же время слишком близко, чтобы они могли говорить друг с другом. Ледяные осколки брызг, невесомых, холодных, острых, похожих на пыль, долетали сюда.
Нагромождение черных и серых камней, больших, гладких, влажно сверкающих в лунном свете, представляло собой опасный лабиринт, через который сложно пройти до воды.
Указывающая отправила мёртвых вперед. Те побрели к берегу, мимо валунов, вступали в бурный поток, цепляясь друг за друга. Малочисленный гарнизон, охранявший вход в недостроенную башню, убитый её гвардейцами, теперь послужит их целям — облегчит дорогу Бланке.
Мост через реку был в Шаруде. Если направляться к нему, придется потерять много времени — и сил, — а потому Шерон решила создать новый, перекинув над потоком. Здесь она еще могла это сделать — основная башня Калав-им-тарк, которая гасит силу некромантов, далеко. Чтобы Бланка перешла на противоположную сторону как можно быстрее.
Шерон подняла взгляд туда, откуда они с Мильвио не так давно пришли, стараясь рассмотреть, появилась ли уже на «срезанной» вершине маленькая фигурка…
Открытая площадка обрывалась в пропасть. Десять шагов от лестницы и… все. Дальше только лететь вниз, в ревущую бездну. На самое дно долины.
Тэо прекрасно помнил это место. Но в тот раз находился гораздо ниже, на фундаменте башни, которая не пыталась устремиться в небо. Много воды утекло с тех пор, когда он решился повторить подвиг Тиона… И тогда даже предположить не мог, что ему придется сделать это снова.
Тут, как и в прошлый раз, дул сильный ветер. Только сегодня он казался куда свирепее, чем прежде. Брал разбег с ледника, проносился между горных склонов, сложив крылья, хищной птицей падал в долину. К реке и лесу, а затем мчался дальше, в сторону спящей столицы. Пружину ожидала нелегкая прогулка…
Звезд здесь оказалось еще больше, чем у подножия. И они были еще крупнее, похожие на разноцветные драгоценные камни. Несмотря на ветер, из-за которого слезились глаза, дух захватывало от их красоты.
Впереди, далеко-далеко, сияла маленькая синяя искорка — окно правой Калав-им-тарк.
Бланка подошла к акробату так близко, что он почувствовал запах её волос:
— Скажи, ты готов?
— Да.
— Хорошо, — произнесла госпожа Эрбет. — Пора.
Их было двое.
Две старухи. Двое убийц. Едва терпевших друг друга и собиравшихся драться бок о бок.
Они сидели на голой ледяной земле, укрытые мшистыми валунами от тракта, ведущего к отстроенной башне и дальше, к герцогскому дворцу.
Водопад гудел, переваливаясь через край утеса и бросаясь вниз, точно самоубийца с высокой скалы. Бесконечная масса ярко-голубой воды, берущей начало с ледников и отправляющейся в долгий путь к…
Лавиани не знала, куда впадает река. В какую следующую реку. А та в какое море… Плевать, рыба полосатая. Если только в ней нельзя утопить всех врагов, чтобы их унесло и они больше никогда не возвращались.
Случись подобное, она бы, пожалуй, снизошла до того, чтобы помахать им ручкой на прощание. Дабы потом никто не говорил, что она невежлива.
С того места, где сидела сойка, через водопад было прекрасно видно обрезанную плоскую вершину левой башни. Где-то там сейчас Бланка с Виром и Тэо.
Лавиани тревожилась за них и оттого злилась на себя. А еще на Нэ. На Нэ она злилась постоянно. На её спокойствие. На равнодушие к злобе сойки. На то, как Четвертая сидит, словно вырезанная из гранита, как ждет сигнала. Как смотрит.
Они не разговаривали с той поры, когда встретились в домике Бланки. Не было нужды. И желания.
Путь сюда, начавшийся еще ранним вечером, обе проделали в глубоком молчании, а теперь, уже четвертый час, все так же не вымолвив ни слова, ждали.
Нэ, в тяжелых латах, но без шлема, шла в гору на удивление легко. Точно не тысячелетняя развалина в доспехе, из всех щелей которого должен сыпаться песок, а скорее быстроногая девчонка в льняном платье, готовая вот-вот пуститься в пляс. Впору было позавидовать её силе.
Лавиани не относилась к людям, недооценивающим других. Особенно бойцов. И понимала, к своему раздражению, разумеется, что для Нэко она не противник. Силы и опыта в этой старухе вмещалось столько, что можно черпать сапогом. Перед ней была совсем другая Нэ. Не та трясущаяся рухлядь в кресле, кутавшаяся в плед, немощная, опиравшаяся на палку. О нет. Теперь-то сойка знала, что виденное ею раньше — всего лишь маска. Ложь. И это снова вызывало в ней лютую злость.
Меч таувина, зловещая «груда железа», лежал в траве и листьях. Лавиани не раз и не два подумала о том, что он может сделать с человеком — в умелых руках. Она никогда не видела, на что способна старуха, но Вир успел рассказать о Четырех полях и о том, как его наставница потрошила людей этим веслом.
Лавиани предпочла старый добрый фальчион, короткий лук и семьдесят стрел, достаточно тяжелых, чтобы не помышлять ни о каких дурацких мечах, грозящих раздавить весом собственного владельца.
Шорох крыльев заставил сойку вздрогнуть и потянуться за ножом. Но это была всего лишь белогрудая оляпка. Она вспушила перышки, осторожными прыжками добралась до Нэ.
— Восемьдесят человек и… еще, — помедлив, наконец произнесла таувин.
Лавиани покосилась на нее:
— Вот это «и еще» оно сколько? Один? Десять? Сто?
— Птица может считать только до восьмидесяти. Больше цифр в нее не помещается.
Сойка пропустила мимо ушей факт, что безмозглый воробей, сотворенный для того, чтобы нырять в ручьи, умеет считать куда лучше, чем некоторые люди. Она размышляла, каким образом сделать так, чтобы эти «восемьдесят и еще» — исчезли. Несмотря на все свои
