окружное шоссе. Здесь и проще, и быстрее. Мазоня был оживлен и рассказывал Зыбуле байки. Зыбуля уже знал, если Мазоня рассказывает байки, значит, у него юморное настроение. За это долгое время он изучил своего босса.
Еще, может быть, километра три — и дорога круто сворачивала в лес. Там начиналась проселочная, песчаная, на которой машина вязла и теряла скорость. Зыбуля прозвал ее пешеходной, так как легче пройти пешком, чем проехать на машине…
До поворота они не доехали метров двести, когда увидели на трассе Сиксота. Он стоял посередине дороги и размахивал рукой, требуя остановиться. Уж кого-кого, а не узнать Сиксота… Мазоня обозлился:
— Этот дурак опять что-нибудь придумал.
— Не знаю, как таких земля держит, — засмеялся Зыбуля.
Мазоня остановил машину и вышел из нее. Он небрежно пошел навстречу Сиксоту с желанием «выругать его».
Но только сейчас Мазоня заметил, что у Сиксота автомат «Узи». Сиксот, не целясь, выпустил целую обойму. Мазоня зашатался и, схватившись за грудь, плашмя упал на дорогу.
Зыбуля интуитивно нажал на педаль. Машина на скорости сбила Сиксота.
Когда Зыбуля подскочил к Мазоне, он еще бился в судорогах. Зыбуля повернул его на спину. Зрачки уже были холодными и безжизненными. Зыбуля подтащил его к машине; обмякшее ватное тело вызвало в нем дрожь…
Он подошел к Сиксоту; тот корчился в муках. Зыбуля вынул «вальтер» и сделал несколько выстрелов. Сиксот немного подергался и затих.
92
Город был полон слухов и тревог.
— Слыхали… этого самого, Мазоню, убили.
— Господи, теперь не появляйся на улице… Урки это просто так не оставят.
На рынках, на базарчиках стало как-то пусто, неуютно — кто-то разнес слух, что жди погрома, кто-то по собственному усмотрению решил скрыться от греха подальше.
Вечером улицы опустели и застыли в каком-то оцепенении. Только желтый свет уличных фонарей освещал милицейские патрули; на этот раз в патрулях появились солдаты.
Город затих в ожидании… Милиция, органы госбезопасности — все было поставлено на ноги: но в дежурном управлении города, наоборот, затишье; даже пожимали плечами; что-то случилось неординарное; ни одного звонка из отделений милиции… В эту ночь не было убийств, грабежей квартир и даже угона автомобилей. Мелкие воришки и то куда-то подевались…
Альберт прилетел самолетом. Его встречал Федор Скирда. Обнялись, как родственники. Уже в машине Федор сказал:
— Мне трудно объяснить все это. Никогда не мог бы поверить, что именно Сиксот…
По дороге купили газету. Альберт прочитал крупными буквами заголовок: «Маньяк убил главаря мафии».
Молча посмотрели друг на друга. Федор Скирда сам вел машину и большую часть дороги помалкивал; Альберт задумчиво и рассеянно глядел на пробегающие дома улиц — на душе у него было горько. Только сейчас он по-настоящему, не по-мальчишечьи понимал, что он потерял…
Зыбуля ждал Альберта дома. Он сказал, что тело Мазони в морге, но сегодня днем его перенесут в клуб строителей — там сняли зал…
За столом собрались немногие: Альберт, Зыбуля, Федор Скирда и Душман. После небольшой стопки за упокой души заговорили серьезно: всех, конечно, волновала судьба синдиката…
Федор Скирда достал бумагу, и все увидели хорошо знакомый почерк Мазони. Это было, пожалуй, для всех просто неожиданно.
— Можно, если я прочту? — спросил Федор.
— Читай.
Федор вздохнул, напряг голос.
— «…Мои кореша. Зная судьбу Хозяина, я подумал о том, что сам тоже не застрахован от случайности. Да видит Бог, я перед вами честен. Мы вместе делили наши невзгоды и наш успех. Мазоня был силен, властен, и это облегчало ваши дела и жизнь. Теперь, когда Мазони нет и некому о вас побеспокоиться, я обязан в этом небольшом завещании выразить свою волю. Я верил вам всегда, вы верили мне. Так пусть все сохранится как было. Жестоко расправиться с теми, кто вздумает воспользоваться отсутствием меня. С возрастом мое место достойно займет Альберт — этот орленок быстро оперится в орла. Пока регентом назначаю Федора Скирду. Я ему доверяю, прошу и вас довериться… Зыбуля — второе лицо после Федора. Ему поручается сохранность жизни Альберта. В верности Зыбули я не сомневаюсь.
Я ушел из жизни, вам ее продолжать. Мазоня».
Слушали с некоторой озабоченностью. Хотя что-то сняло с души. И стало легче.
Федор обвел всех пристальным взглядом.
— Ну вот и все. Что, кореша, скажете?
Наступило глубокое молчание. Нарушил его Зыбуля:
— Все ясно. Слово Мазони для нас закон.
Альберт подошел к Федору Скирде и положил на его плечо руку.
— Я верю, старик.
Со времен похорон Хозяина, эти, пожалуй были самыми грандиозными. Проводить Мазоню в последний путь приехали из других городов. Местное начальство было в шоке. Милицию к тому же пугал наезд огромного количества уголовных элементов. Сначала было решено запретить столь богатые массовые похороны и запретить двигаться по центральным улицам. Но потом, в последний момент, неожиданно разрешили… Какой-то чиновник убедил, что «запрет» — не лучший вариант и ничего хорошего городу не принесет; проще спустить все на тормозах, дав мафии самой обеспечить порядок…
Глава администрации согласился: в конце концов, похороны — это похороны, а не грабеж… И если есть возможность, пусть хоронят, как хотят.
…Огромная на всю дорогу процессия медленно двигалась по центральной улице города. Лакированным лимузинам не было конца. «Мерседесы», «форды», «вольво», «тойоты»…
Сам катафалк, покрытый лиловым бархатным покрывалом, был окружен несколькими рядами молодцов в кожаных куртках и темных штанах. Они как бы олицетворили прошлую власть покойного.
За гробом в молчаливом, скорбном согласии шли Федор Скирда и Альберт.
Впереди и сзади катафалка — один, два… шесть оркестров в темном одеянии. Музыка Чайковского, Шопена, Бетховена…
Почти возле каждой блестящей машины молодой человек с траурной повязкой…
Процессия постепенно продвигалась через главную площадь к кладбищу. Сотни милиционеров и омоновцев оцепили кладбище и прилегающие районы. В закоулках стояли закрытые машины с солдатами внутренних войск.
Но все было чинно, степенно — и стражи порядка не понадобились. Гроб на руках внесли на кладбище. Могила находилась в богатом месте, где когда-то хоронили знатных людей. Слышались последние скорбные звуки оркестров, перед тем как гроб опустить в могилу.
А когда опускали, сотни машин своими гудками пропели ему прощальную песнь…
Глава администрации сказал: «Мы, наверное, этими похоронами прославимся на всю Россию…»
Поминки в ресторане «Русь». Только особо приглашенные, свои и только свои.
Через неделю на сходняке было молчаливо и грустно. После похорон начинались будни. Все ждали каких-то перемен. Кто же станет преемником Мазони?
Кто-то говорил, что, возможно, Душман. А кто-то думал, что наверняка Зыбуля… или Федор Скирда, собственно,
