— Так вот. Будь я на вашем месте, я собрал бы пожитки иотправился бы в Зенд. Там вас сможет защитить король. Убирайтесь из Дабоура,пока еще можете покинуть его живым. Здешние люди слишком легко переходят отподозрения к уверенности, а если вашу невиновность докажут после того как вассожгут на костре, большого облегчения вам это не принесет.
— Но здесь все, что у меня есть…
— Надеюсь, это облегчит ваши страдания на костре.
— Вы думаете, я и правда в такой страшнойопасности? — слабеющим голосом спросил Тэньин.
Спархок кивнул.
— Страшнее некуда. Если вы протянете еще неделю вДабоуре, значит вы большой счастливчик.
Несчастный лекарь весь затрясся, а Сефрения спрятала подплащ перевязанную руку.
— Подождите минутку, — попросил он, когда Спархоки Сефрения направились к двери. — А как же это?… — он указал на фею,порхающую в воздухе около окна.
— О, простите, — сказала Сефрения. — Я уже ипозабыла о ней, — она произнесла несколько стирикских слов и сделаланебольшой жест. Через мгновение прежний шмель снова бился об оконное стекло.
Было уже совсем темно, когда они вышли из аптеки набезлюдную площадь.
— Не так уж мы много разузнали, — вздохнув сказалСпархок.
— Но все же, мы знаем больше, чем раньше. По крайнеймере, мы знаем, как вылечить Элану. Все, что нам нужно — это раздобыть один изэтих магических предметов.
— А ты сможешь определить, если увидишь, обладает литалисман Эрашама силой?
— Перрейн говорит, что Эрашам каждую ночь проповедует.Пойдем-ка найдем его. Я готова прослушать хоть дюжину проповедей, если это хотьнемного приблизит нас к выздоровлению Эланы.
— А как мы сможем забрать у него это?
— Что-нибудь придумаем.
Внезапно дорогу им преградил человек в черном.
— А ну-ка стоять! — скомандовал он.
— Что случилось, приятель? — спросил его Спархок.
— Почему вы не у ног святого Эрашама?
— Мы как раз направляемся туда, — ответил Спархок.
— Весь Дабоур знает, что святой Эрашам проповедует ипоучает на заходе солнца. Почему же вы так запаздываете?
— Мы приехали только сегодня и нам нужно было разыскатьврача, чтобы он посмотрел поврежденную руку моей сестры.
Фанатик с подозрением покосился на повязку на руке Сефрении.
— Надеюсь, вы были не у этого колдуна Тэньина? —спросил он голосом, полным ненависти.
— Когда у тебя что-то болит, ты не спрашиваешь у неговерительных грамот, — сказала Сефрения. — Однако я могу вас заверить,что этот доктор не колдовал. Он просто вправил мне сломанную кость и перевязал,как и сделал бы любой доктор.
— Правоверные не имеют никаких дел с колдунами, —упрямо заявил фанатик.
— Вот что я скажу тебе, приятель, — предложилСпархок, — давай-ка я сломаю тебе руку, и ты сам сможешь сходить к этомудоктору и узнать, колдун он или нет.
Человек в черном испуганно попятился.
— Давай, дружище! Это не так уж больно, —продолжал Спархок. — Это не так уж больно, ты, главное, думай о том, какбудет доволен Святой Эрашам, узнав о твоем рвении в искоренении колдовства.
— Не скажешь ли ты нам, как нам побыстрее попасть туда,где святой Эрашам говорит перед народом? — прервала его Сефрения. —Наши души жаждут его слова.
— Идите этой дорогой, — обрадовался попыткеотвязаться неизвестный, — вы увидите свет от факелов.
— Спасибо, приятель, — поблагодарил Спархок,слегка поклонившись, потом нахмурился: — А почему это ты сам не слушаешь святыеслова Эрашама сегодня вечером?
— Я?… Я выполняю священный долг перед святым Эрашамом.Я должен разыскивать тех, кто не пришел на проповедь безо всякой причины идоставлять их на суд.
— А, понятно. Слушай, ты все-таки уверен, что не хочешьдать мне сломать твою руку? Это не займет больше минуты.
Страж святого порядка, ничего не ответив, бросился наутек.
— Тебе обязательно угрожать каждому встречному,Спархок? — спросила Сефрения.
— Он раздражал меня.
— А ты и сам кого угодно можешь раздражать.
Спархок задумался.
— Да, пожалуй… — согласился он. — Но может быть мыпойдем?
Они шли по темным улицам, пока не вышли к шатрам на окраинегорода. Чуть дальше к югу блеснул оранжевый отблеск факелов. Они отправились наогонь, тихо пробираясь промеж раскиданных тут и там шатров.
Колеблющиеся факела освещали углубление между холмами, нечтов роде естественного амфитеатра. Склоны холмов и дно лощины заполняли собойЭрашамовы последователи, а сам старец стоял на огромном валуне, вросшем в землюна склоне холма. Факелы высвечивали его высокую иссохшую фигуру, длинную седуюбороду и кустистые черные брови. Он вещал резким скрипучим голосом, но словабыло трудно разобрать из-за отсутствия у святого зубов. Когда Спархок иСефрения присоединились к толпе, Эрашам был как раз на середине обширного итуманного доказательства того, что Бог даровал его персоне особое своеблагорасположение и любовь.
— Есть хоть какой-нибудь смысл в его речах? —озадаченно спросила Сефрения Спархока, разматывая с руки Тэньинову повязку.
— Я что-то не могу его обнаружить, — прошептал онв ответ.
— Неужели эленийский бог и правда поощряет такуютарабарщину?
— Ну не поражать же ему Эрашама молнией.
— Может, мы подойдем поближе?
— Боюсь, мы не сможем протолкаться.
Эрашам тем временем оседлал своего любимого конька —принялся обличать Церковь. По его словам выходило, что эленийская Церковь, ккоторой раньше принадлежал и он сам, была проклята Всевышним за то, что непризнала в нем, святом Эрашаме, рупор божественного провидения на земле.
