А лейтенант Фомичёв, вместе с инструктором, полковником Палием и полковником Громобоем — последние сразу же вызвались участвовать в таком знаковом мероприятии — совершили прыжок с парашютами. В качестве свидетелей жениха. Не простой прыжок, а с большой высоты и затяжной, чтоб успеть всё. Группу возглавил священник, одного из братского вертолётчикам подразделений ВДВ. Самый настоящий батюшка. Палий организовал. Священник не старый, весёлый, улыбчивый, пузатенький, с рыжей бородкой, округлым лицом, бывший в Афгане десантник, позже сан принял, в полку ВДВ теперь церкви служит. В рясе, с бородой, под рясой комбинезон, за плечами парашют, на груди, под парашютными лямками, крест на толстой цепи. Вместо шапочки — шлем. У парашютистов так положено. Благословил на Земле брачующихся. Не долго, но толково. Не удержался, тоже прыгнуть захотел. Палий с Громобоем цветы в свободном падении брачующимся подарили. Нужно сказать, что цветами они были в вертолёте, а уж когда в свободном падении оказалиь, от цветов одни стебельки остались, но всё же… Жениха Трубникова в полёте страховал сам дядя инструктор. Потому что с непривычки человеку, главным образом, чтоб снова, куда не надо, ветром Вову не унесло.
Едва они вывалились из вертолёта, Ми-8 вёл сам Богданов Валерий Владимирович, парашютисты сразу же сблизились, головами друг к другу, животами к Земле, спинами к небу. Один только видео-оператор, свой клубный, тоже парашютист, с видеокамерой на шлеме, снимал то снизу, то сверху. Мешал. К тому же, Земля — ужас! — с жуткой скоростью приближалась… Священник что-то непонятное быстро-быстро прокричал молодожёнам, несколько раз перекрестил их. Что он говорил слышно не было, ветер был сильный, сдувал слова за шлемами. Наверное торопил, дальше, мол, дальше, время уходит. Молодожёны быстренько обменялись кольцами и даже успели ткнуться губами, поцеловались, значит. Поцелуй все видели, даже с Земли — это точно! — и видеооператор на плёнку факт зафиксировал. Смотрели потом, умилялись. Лица у молодожёнов были чудные, особенно у Вовы Трубникова. От высоты, наверное. Но это позже, потом, а до этого, в прыжке, ничего больше брачующиеся не успели. На «свадебный вальс» высоты молодожёнам не хватило. Земля приближалась. Пришлось в стороны разлетаться… Так, разноцветными зонтиками они и спустились с неба, прямо к открытию нескольких бутылок с шампанским. В этом музыканты не посрамились. Весь военно-духовой оркестр внизу ожидал. С инструментами, цветами и «тарой». Приготовились. Правда пластиковые стаканчики не в «тональности» смотрелись, зато улыбки у всех были одинаково радостными. У молодожёнов, пожалуй, больше. Очень радовался и инструктор.
Они так и к столу приехали: «дядя» инструктор, две Дашины ближайшие подруги по аэроклубу, и две — весёлые хохотушки — по Академии менеджмента и права. И Дашины и мама с папой. Чопорные, торжественные. Правда, со стороны Трубникова была одна только бабушка, не считая друзей-музыкантов, естественно. Бабушка уже старенькая, но подвижная. Так лихо потом отплясывала — мама дорогая! Родители жениха на свадьбу не успевали, откуда-то с «парохода» прислали большую поздравительную телеграмму. В пути задерживались. Из научной экспедиции. Спешили, непогода в Южной Атлантике задерживала. «Желаем любви, здоровья, семейного счастья, крепко целуем, обнимаем», и всё такое прочее.
Замыкали кавалькаду молодожёнов Тимофеев с Верочкой, но не одни. С ними ехала Верочкина мама, Людмила Леонидовна. Правда без мужа, потому что как ушёл из семьи когда-то, стервец, так и не появлялся больше. Но приехали и оба музыканта, деды из Нижних Чар, дядя Веня и дядя Серёжа, с ними и барабанщик Стёпка. Тот, молодой, шустрый мальчишка, с дедом напросился. Остальные самодеятельные музыканты-духовики из Нижних Чар, передавали всем привет, очень переживали, что не могли оставить «животное» своё хозяйство и прочее подсобное даже на полдня. Приехали и Женькин отец с матерью. Мать у него не родная, мачеха. Но мачехой её назвать можно только юридически, на самом деле — вполне мамой. С шести лет ею была. Другой любви Женька не знал, так и звал её мамой, пока ему в школе, в старших классах, «глаза не открыли». Он тогда сильно подрался… Чуть из школы за это не выгнали. Отец отстоял. И она, первой сына пожалела. Так что и мама Женькина на свадьбу приехала, и отец. Без них никак. Не опоздали.
Лейтенант Фомичёв, со своим военным оркестром, едва успел к Богданову, опередил кавалькаду. В парадном кителе, в фуражке, белых перчатках, начищенный, наглаженный стоял дирижёр перед музыкантами оркестра. На него во все глаза смотрела Натали.
Ей места возле дирижёра за праздничным столом не нашлось, её с боков опекали внимательные и заботливые Палий с Громобоем.
Выстроившись, музыканты военного оркестра дули в свои трубы, прерываясь на приветственные речи. Исполняли свадебный марш Мендельсона и Туш, раз за разом наступая музыкой на поцелуи молодожёнов и смех. Отсутствие трёх инструментов в оркестре, для непосвящённых, заметным не было, кроме самих музыкантов и дирижёра, естественно. Двое в молодых мужьях числились, это понятно, вон они. Красавцы, как и их жёны. А Гарика Мнацакяна не видно потому, что на кухне пока суетится. Он вообще сегодня не по военной форме одет. В чёрном костюме тройка, в белейшей рубашке, с чёрной бабочкой, в моднейших туфлях, до синевы выбритый, подстрижен и причёсан, как на выезд в Армению. Сверкал глазами, «светился» орлиным носом. Вах, какой красавец! Ну праздник, потому что, так положено. Он был с женой, что непременно обязательно, пухленькой, черноокой Армине. Гарик армянскую кухню, как обещал, для застолья сейчас готовил. Безбаш и разные овощи.
Гостями были и генерал-майор Коломиец, и авиатор генерал-лейтенант Вьюгин, оба в гражданских костюмах, и полковник Ульяшов, и полковник Старыгин, и полковник Колесов с супругой, и Палий с Громобоем, и лейтенант Круглов с женой Надей… Она крепко держала мужа под руку, высоко держа голову, горделиво поглядывала по сторонам… И солистка ансамбля «Поющая эскадрилья» Натали, и вся «элита» офицеров команды полковника Богданова, и Елена, жена Саньки Кобзева, и другие, кроме супруги старшего прапорщика Хайченко. Не могла ещё на дочерей своего месячного сынишку оставить. Человек двести всего. А вот Гейл не приехала, не прилетела, вздыхал Виктор Владимирович. Она и не обещала. Но позвонила… Тот, первый разговор вроде ничем и закончился, но у Богданова остался номер её телефона. Он уже звонил ей четыре раза, разговаривал. Замечал, разговор становится всё длиннее, а тон всё дружественнее и теплее. Богданов в душе радовался этому, надеялся. А вот Санька Смирнов не грустил. Вернее, грустил, но незаметно так, чуть-чуть. Потому что с Кэт только что разговаривал. Она звонила из своей Америки. Сама! Спрашивала, что он делает, чем занимается и вообще, почему долго не звонит? А как это долго? Он звонит. Ещё как о ней думает. Пару часов назад только и разговаривали. Проблема не с часовыми поясами и погодой, а с роумингом и деньгами. Всё остальное хорошо, к дембелю всё идёт, к встрече, значит.
Когда расселись на открытом воздухе за огромным столом, когда выпили за молодожёнов, закусили чем Бог послал, в смысле что повара и Гарик Мнацакян из овощей приготовил, «Вах, пальчики оближешь!». Крикнули «Горько!», всем молодым сразу и по очереди… Редкий случай — три пары сразу и в одном месте. Глаза разбегались, глядя то на одну целующуюся пару, то на другую, на третью.
