Примерно через час очнулся – квелый, с тяжелой головой. Все тело ломило, будто постарел на полста лет, однако спать больше не хотелось. Несколько минут еще собирался с духом, затем перетащил свои телеса в кабинет, развалясь в кресле. И почти сразу раздался вызов, словно бы на том конце дожидались, пока проснусь.
Как и предполагал, это оказалась Лана. С опозданием, но все ж явилась на сцену. В опереточных своих доспехах, с лицом, исполненным значимостью новой роли, – этакая Родина-Мать в миниатюре.
– Без надругательств нельзя было обойтись? – хмуро спросила она. – Господи, ну зачем ты уволок голову Отца?
Ага, будь с ним поласковей, убивай не больно!.. Вот победителя никто не жалеет – живой, и слава богу.
– В качестве трофея, – ответил я. – Решил, по примеру твоего муженька, учредить зал своей боевой славы. Жаль, не прихватил и головы внучков.
– Оставь мальчиков в покое! Теперь они не опасны.
– Могила их исправит, – пробурчал я. – Наплачешься еще с ними.
– Отдай голову, – потребовала Лана. – Слышишь меня, Род?
– «Отдай мое сердце!» – загробным голосом передразнил я. – Фиг вам – хватит и тулова. Кстати, оно так и стоит памятником? Вдобавок нетленное, точно мощи святых. А ведь я подозревал, что у древних чудодеев рыла в пушку, что все чудеса их замешаны на крови…
– Не кощунствуй!
Не знаю, что творилось сейчас в Подземелье, но у Ланы, судя по всему, опять начался период самовознесения. Глаза пылают, стан напружинен, вся в порыве. Кончилось безвременье, затевается новая Стройка. Вокруг товарищи, единомышленники, последователи, цель ясна и прозрачна…
– Слушай, тебе не надоело? – спросил я. – Может, поводить ночью по городу, показать, на чем строилась ваша империйка?
– Сейчас надо думать о спасении Семьи, – отмахнулась она. – После того, что ты наворочал тут…
– А нашли на меня своих терминаторов, – предложил я. – Маленькая победоносная война, знаешь ли…
– За кого ты принимаешь меня? – возмутилась Лана.
– За Мать, – ответил я. – Готовую ради общего блага поступиться личными пристрастиями. Положение обязывает, еще бы!
– Перестань, – сказала она. – Не до болтовни сейчас. Столько проблем!
– Ну, извини.
Действительно, не вмешайся мы с Кирей, все ее проблемы были бы уже в прошлом. Покой!..
– По-твоему, мне следует отойти в сторону? – спросила Лана, кольнув проницательным взором. – Теперь, когда на меня надеются столькие?
– Нет, конечно, есть личности, кои ведут за собой, – признал я. – Но куда больше таких… э-э… персонажей, кого выталкивает вперед напором толпы и несет, как на океанской волне, – пока не расплющит о камни. Вот ты из каких?
– Больше-то некому, – молвила она скромно.
– М-да… Ладно. И кто у вас теперь во главе?
– Совет матерей.
– Революционных? – хмыкнул я. – А почему не бабушек?
– Не ерничай!
– Хотя есть же советы старейшин… там, где старость возводят в культ. Уж лучше почитать материнство, чем маразм. А зачинателя суньте в мавзолей.
– Послушай, у тебя осталось сострадание? – спросила Лана негромко. – Ведь это мой отец. И ты убил его.
– И отец твоего ребенка, да? – прибавил я, сочувственно кивая. – Совсем с вами запутался. Отец приносит дочурку на алтарь, предварительно сделав ее матерью… Та плетет против него заговор. И всё во славу Бога!.. Кстати, ты нашла свою дочь?
– Нет, – произнесла она совсем тихо. – Хочу поручить поиски тебе. Теперь у меня хватит на это власти.
– И досуга, да? И желания?
– Прекрати!
– А как с Аскольдом? – спросил я. – Больше-то тебя никто не неволит?
– Свобода – такая штука… – вздохнула она. – Помнишь формулу?
– Вот не знал, что она еще в силе!
– Калида собирался подмять всех, – сказала Лана. – У него хватало для этого сил. И если б еще удалось столкнуть лбами Аскольда и Грабаря…
– А ныне придется вам, сироткам, заключать с кем-то из них союз, – подсказал я. – И лучше всего – брачный, верно?
– Так и есть.
– И с кем?
– Ну, – ответила женщина, глядя мимо меня, – если принять во внимание возраст кандидатов, а также учесть наследственность, то Аскольд…
– И в постели неплох, да? – прибавил я. – Собой опять пожертвуешь или делегируете подходящий «бутон»?
– По-моему, Аскольд все же питает ко мне… определенные…
– Так он и от гарема не откажется. У вас ведь такие резервы! Тут можно не с одним главарем породниться, всю Семейку поставить под контроль. Эдакая брачная экспансия отродьев Калиды, тайный союз паучих… Кстати, Кире глянулась Мальва, – сообщил я доверительно. – Жаль его – славный оказался парнишка. Но пока не набьет собственных шишек…
– Молодость вспомнил? – улыбнулась Лана. – А ведь ты до сих пор мне снишься. Будто идем с тобой по берегу, а между нами… сын. Конечно, не веришь?
– Очень трогательно, – сказал я. – А сейчас объявишь, что все участники сна в наличии – осталось их собрать.
– Кто знает, Род, кто знает, – произнесла Лана загадочно. – Было время, когда ты жил во мне постоянно, присутствовал как наваждение. И если бы я родила тогда, чья душа, по-твоему, вселилась бы в ребенка?
– Это что ж, вариант непорочного зачатия? – Я даже присвистнул. – Конечно, любовь – божий дар… Но ведь кто-то поставил семя, чтобы чудо состоялось. И кто у нас в роли Иосифа?
– Как раз это не важно. Он даже внешне мало привнес, а ты говоришь!.. И знаешь, что самое чудное? Ты ведь жил во мне задолго до того, как мы встретились. С тех пор, когда я начала что-то понимать.
– То есть у меня уже как бы двое духовных детей? Ну, мать, ты сильна!
– Конечно, не веришь? – повторила Лана. – А то, что они похожи на тебя, не доказательство?
– Это как? – С ухмылкой я повел плечами, поиграл мышцами.
– Я ж видела твои детские фото.
Помолчав, я осведомился:
– Так скольких же мне искать, а?
– Пока что одну, – ответила Лана. – До скорого, родной!
– Будь, – сказал я, обрывая связь.
После таких разговоров и при полном-то здоровье начинаешь ощущать себя больным, а сейчас из меня будто вытянули остатки энергии. Еще та Семейка! Что Отец, что Мать.
Зато Лана напомнила мне о Боге. Я так и не добрался до него, а ведь в этой пирамиде именно он – вершина. И до рассвета полно времени, всякое еще может случиться. А потому рано спать.
Минут через двадцать я уже наладил и запустил «плавунец». Как и «стрекозы», он был скорее терминалом Дворецкого, а сам по себе значил мало. Умел лишь ориентироваться в пространстве да шустро плавать, проникая почти в любые щели. Выглядел, тем более пахнул, он неаппетитно – полуметровая сигара с винтом и лапами-рулями.
