этого чуть царапнула кожу головы ногтями, когда гладила. Он напряжённо замер. Она спросила:
— Зачем ты так рискуешь?
И снова властно, но нежно прошлась по его волосам. Судорожный вздох… Ответил:
— Я справлюсь. А тебе нужно.
Застонал чуть слышно. Будто от боли, а не от удовольствия:
— Прости меня…
— За что? — шепнула Нел и прикоснулась к его неподатливой шее.
— Я бросил тебя…
Нелли замерла. А он продолжил:
— Я ушёл слишком рано. Не мог не уйти, Нел. Клятва!.. И не успел сделать всё, как нужно… Если ты выгоришь, это будет моя вина!
Нел погладила сведённые судорогой плечи. В противовес нежности прикосновений ответила насмешливо:
— А в том, что ночь наступила, ты не виноват, случаем, декан?..
Он лежал на животе, пониже, чем она. Ей было удобно дотягиваться до головы, плеч. Она дотянулась бы и ниже… Если бы хотела…
Нел отбросила привычно-безумную мысль. Рядом с ним, она теряет соображение. Всегда… Стала разминать ему плечи. Аккуратно и нежно. Пусть расслабляется и спит. Но, сначала, прекратит тратить последние силы на неё.
Он, похоже, не собирался прекращать. Даже добавил. И придвинулся вплотную:
— Гладь…
Нел гладила. Разминала. И снова увещевала:
— Прекращай, Лавиль. Брось ты этого Доброго Эльфа!
В его голосе слышна была насмешка над самим собой и грусть:
— Поняла? Про маску?.. Да уж… Знали бы те, кто придумали это прозвище, как они правы… Я мерзавец, каких ещё поискать… А потому не мешай мне…
Она решилась спросить:
— Зачем это всё?.. И всегда в надрыв?..
Снова чувствительно прошлась по голове, шее и ниже. К спине. Он выдохнул:
— Искупление…
И задышал ещё глубже. Чаще. Чуть выгнулся под рукой Нел. Она не думала об этом. У неё были вопросы. Она собиралась задать их… Если для этого придётся немного надавить на него, она сделает это. В конце концов, сколько лет она терзалась вопросами?.. Мучилась…
— Искупление за что?
— За всё…
Он вздрогнул. Вспомнил… Нел тоже помнил, каким он был тогда, в Лиметте… Тень человека…
Сострадание всколыхнулось в ней:
— Война тяжело ударила по всем, Лавиль… Пора простить себя…
Он покачал головой:
— Не всё можно простить. И себе тоже…
Нел не выдержала. Прикоснулась к его щеке в нежной ласке и ободрении. Это уже точно не расслабляющий массаж… Он тоже понял это. Поднял голову. Осуждающе уставился на неё. Дышал, правда, так же тяжело:
— Нет, Нел… С тобой я не буду…
Она снова погладила его по ожесточённой линии подбородка:
— Почему?
Он совсем терял связь с реальностью. И не мог притворяться сейчас. Или как-то сдерживать себя. И Нел до странного сильно волновало то, как сильно он откликается на каждое её прикосновение. Как сильный, хитрый, смертельно опасный хищник под рукой хозяйки. Послушный каждому её прикосновению. Хочется ему того, или нет.
Вот и сейчас, он хочет сдержаться, промолчать, а, может быть, и уйти. А вместо этого льнёт к ней, смотрит на неё пьяными, блестящими глазами и послушно отвечает:
— Ты сломаешь меня, Нел. Окончательно. Так, что уже никакая маска не спасёт.
Нел и не знала, что ей нравятся опасные игры. Такие игры… Она легко поцеловала его в переносицу, в скулу. Нежно проворковала:
— А вдруг не сломаю?.. Откуда ты можешь знать?..
Он не желал отвечать. И Нел поступила жестоко. Снова запустила руки в его волосы. Поцеловала в губы. Легко. Невесомо… Тут же отстранилась. А он ответил, со стоном:
— Я уже проходил такое в Лиметте… Ты похожа… Не внешне, но действуешь на меня так же…
— Как? — спросила Нел и снова легко поцеловала.
— Я дурею, — послушно выдохнул он. — Теряю последние мозги и начинаю делать глупости. Мечтать… А потом делаю гнусности от злости на весь мир…
Нел приблизила лицо совсем близко к его лицу. Выискивала там ответ, забывшись. И, наконец, спросила едва слышно:
— Кто она была? И что сделала тебе?
Он не желал отвечать. Пришлось прильнуть к его губам. Сначала они были жёсткими и неподатливыми. Потом он сам поцеловал её. Так страстно, что захотелось отбросить всё. Забыться…
Нел отстранилась:
— Кто и что сделала?
Он ответил зло. И не смог остановиться:
— Мужчины странные создания! Нас ломает не то, что могло бы сломать! Меня окончательно сломала не война, не мерзости, что мне приходилось творить во имя клятвы королю и ради друга. Меня сломала маленькая горничная в огромном чепце. Её и не видно было за тем чепцом. Я не помню её, но именно она сломала меня… Почему я потянулся к ней? Кто знает дурака?… Она поманила, я потянулся. И мечтал… А что? У всех есть официальные любовницы! И у меня будет!.. Потом, правда, оказалось, что я насильник, которого она боится настолько, что почти падает в обморок рядом со мной!..
Лавиль, как тот самый хищный зверь, в одно движение подмял Нел под себя. Склонился к ней. Прижался. Дышал жадно, болезненно. Слова тоже вырывались с болью:
— Я никогда до неё не имел дел с невинными девами. А после неё не связываюсь с наивными дурами, мечтающими о любви. Мы, все мы, мужчины, не про это! Мы про власть, силу, амбиции и удовольствие! Я никогда больше не позволю себе все эти розовые сопли! Ни с кем! Даже с тобой, Нелли Тал! Особенно с тобой! Тогда я потерял самоуважение! Друга! Чуть жизнь не потерял! А с тобой?.. Что я потеряю с тобой?..
Он бешено и зло смотрел на девушку. Был не похож на себя. Горел чистой яростью и ненавистью:
— Наверное, я всегда чувствовал, что буду беззащитен… Так и оказалось… Я ненормальный не только в том, что касается загадок и исследований. А потому, нет! Никаких детей, любви и прочей хрени! Я не выдержу всего этого! Того, что моим сердцем будет играть какая-то дура. Как ей в голову стукнет!
