но меня сейчас тошнит от любой женщины…
Прекрасно! Нел встала на пол. Сунула ноги в больничные тапочки:
— Я готова.
— Я тоже!
Он набросил на неё какой-то невероятно тёплый плащ. Мигом укутал. Подхватил на руки. Сбросил тапки с её ног. Буркнул ворчливо:
— Всё равно свалятся по дороге. Найдёт кто-нибудь и пойдут слухи, что от нас пациенты сбегают, в чём придётся. Или что мы их на опыты пускаем.
Нел порадовалась. Соображает. Значит, всё не так уж и плохо.
* * *
Он донёс её до своего дома быстро. И снова повёл себя странно. Прошёл, вроде бы, в гостиную. И так, с ней на руках, уселся в кресло. За капюшоном было плохо видно. А обнимал он её так сильно, что не повернёшься.
Нел терпела. Честно. Пока не сварилась в теплющем плаще. Тогда она стала потихоньку выбираться из этих, с позволения сказать, объятий. Хотя, как выбираться?.. Она барахталась, а он не пускал. Нел не выдержала и негромко потребовала:
— Пусти!
— Нет.
— Отпусти.
— Не могу.
Голос деревянный, неживой. Нел снова не выдержала. Рыкнула:
— Почему?
Лавиль послушно ответил на вопрос:
— Руки не разжимаются.
Понятно! Бедняга начал понемногу отходить от допинга и притормаживать. С этим можно что-то делать. Она объяснила рассудительно:
— Жарко мне. Перегрюсь, будет плохо.
О! Это дошло! Он тут же встал с кресла, поставил её на ноги, снял плащ… И тут же подхватил на руки снова… Застыл.
Это ничего! Они справятся!.. Нел покрутила головой по сторонам и уронила:
— Бардак. Ты что, пил тут?
Он тут же щёлкнул пальцами. Все признаки мужского загула тут же испарились. Ответил:
— Пил.
— Что?
— Чего я только не пил сегодня, чтобы заснуть! Не помогает…
Снова застыл, а Нел не отставала:
— А ел?
Он задумался:
— Не хотел.
Потом, видно, мысль пошла дальше и он тем же деревянны голосом утвердил:
— Ты плохо ешь.
Нел мотнула головой:
— Не хочу. А откуда ты…
Лавиль с готовностью ответил:
— Докладывали. Сложный пациент!
Как неживой! Как умертвия Айсы! На вопросы отвечает. Просьбы выполняет. Что-то там анализирует даже, но неживой!
Лавиль усадил Нел в кресло, прикрыл тем самым плащом, сбегал куда-то и… Прикатил сервировочный столик. Пересадил её на диван. Сам уселся рядом и принялся пичкать её едой.
А она и не против. Только, если поровну: ты ешь, тогда и я ем! Ладно! Он послушно жевал, явно не ощущая вкуса, а Нел пыталась разговорить его снова. Она интуитивно понимала, если прорвутся эмоции, ему сразу станет легче. Эх! Где сейчас Илевей, с его волшебным, успокоительным чаем? Может и Лавиля пробрало бы?.. Смех смехом, а позвала Нел Илевея. Мысленно. Ещё и академию попросила позвать домового сюда для верности.
Может быть, и смешно это выглядело. Она тут выгорела, вероятно. А всё туда же! С академией общаться!.. Только что ещё сделать Нел не знала…
* * *
Илевей появился посреди комнаты. Словно из воздуха соткался. И с двумя здоровенными кружками.
Лавиль выпучился на домового. Нел расцвела. Илевей принялся костерить их обоих:
— Посмотрите на них, люди добрые! Это же надо! Это что же нужно делать с собой, чтобы вот так дойти?.. И ты декан хорош! И ты, девица ненормальная! Знаешь, что за такое бывает?
Он как раз подошёл к ней. Осторожно поставил "её" кружку. Кружка Лавиля уже стояла с другой стороны столика. Нелли потянулась к домовому. Вздохнула горестно:
— Знаю, Илевеюшка! Выгорела я!..
Возмутились оба. Декан воспитанно:
— Кто посмел!.. Это не точно!..
А домовой по-простому. Обнял её и зашептал на ухо:
— Ты что это удумала, болезная! Всё нормально с тобой! Истощение такое сильное, что не чуют маги в тебе источник магии. Но мы-то с Густом слышим… И не волнуйся за него. У Элвина он. Лечится…
Нел заплакала от облегчения. Не стал бы домовой лгать. Не стал бы. Достойным, мудрым, древним существом был он и не опустился бы до такого.
Она приободрилась. Взялась за кружку. И даже спрашивать не стала, что там. Лавиль с сомнением принюхивался, но всё-таки выпил. Махом. Как, наверное, пил всё в эти несколько дней. Сначала стимуляторы, потом и вовсе что попало…
Илевей одобрительно покивал, забрал кружки, негромко посоветовал Нел:
— Его в постель бы… А то, он скоро тогось…
И испарился…
Лавиль, и правда похоже, готовился "тогось", но бодрился изо всех сил. Нел вздохнула:
— Устала я что-то. Может быть…
Он тут же с готовностью подхватил её и отнёс в ту самую, свою, спальню. Уложил. Укрыл. И снова извинился:
— Прости, но мне нужно быть рядом…
Улёгся с другой стороны постели, как был, в брюках и рубашке. Нел попыталась вытянуть из-под него край одеяла и укрыть бедолагу. Он послушно помог ей. Укрылся. Затих.
А через некоторое время прошептал:
— Не получается… Спать…
Нел позвала тихонько:
— Иди сюда, Лавиль.
Он колебался с минуту, наверное, а потом придвинулся к ней ближе.
Нел легла повыше на подушки. Запустила руки в его шевелюру. Нежно погладила. Помнила ещё с Лиметты: ему нравилось так. Очень нравилось… Он сначала напрягся. Нел решила, что отбросит сейчас её руки. Нет. Вздохнул судорожно. И замер.
Ему нравилось. Чувствительная кожа головы, как у эльфов. Эль любила, чтобы её гладили так. И Мэй. И Лавиль. У него даже дыхание изменилось. Стало глубже. Размереннее. Но и напряжённее…
Нел не слышала того. Она почувствовала другое: этот самоубийца продолжал подпитывать её. Узнавала уже знакомую эйфорию. Что интересно, так "слышала" она только его магию целителя… Сколько лекарей лечили её! Та магия расслабляла, как и положено, но не больше.
Нел не стала ругать или увещевать его. Вместо
