Пусть проверят.
— Есть! — мужчина взял жезл и с поклоном удалился.
— Чепуха какая-то, — девушка покачала головой. — Не бывает стихии розового цвета. Должно быть, кристалл помутнел от частого использования.
— Да… — я с улыбкой покачал головой. — За такими штучками нужно хорошенько ухаживать.
«Штучка» меж тем закатала рукава по локоть и кивнула на перепуганную до полусмерти прислужницу:
— Пусть разденется.
— Догола?
— А в чем проблема? Вас это смущает? Я-то думала, служанок раздевают сразу, как только попадают в высшее общество.
— Меня, может, и нет. А вот Беляну — еще как.
— Ей-то какая разница? Она — крепостная. Считай, раб, а раб суть есть скот. Вы же коровам дойки не прячете. Вот и этой девке нечего стесняться. Впрочем, можете оставить белье. Поменять трусы всяко проще целого платья.
— Это настолько болезненно? — шепнула Мария.
— Подозреваемые говорят разное, — равнодушно отозвалась Кассандра, словно речь шла о сортах чая. — Кто-то описывает процесс, как тиски, что сжимают череп. Кто-то — как каленую кочергу, которой взбивают мозг. Кому-то кажется, что у них лопаются глаза. Кому-то, что эти самые глаза вырывают клещами. Зависит от того, как глубоко в омуте памяти лежат нужные мне воспоминания. И как сильно пленник не хочет, чтобы я до них добралась.
Я сглотнул.
— Приказывайте, Саймон, — раздраженно бросила агент и натянула кожаные перчатки. — Или я попрошу охрану помочь.
Пришлось подчиниться. Уж лучше пусть девушка раздевается сама, чем с нее срывают одежду вонючее техасское мужичье.
Уж они-то на белье не остановятся и пойдут гораздо дальше, а мучительница вряд ли станет им мешать. Ведь мы все для них — скот, а значит, и миндальничать никто не будет. Ну, ничего — это мы еще не начинали.
— Беляна — сними платье и сядь на стул.
— Д-да, господин.
Вы выполнили задачу Кассандры Джонс
Очки отношений: +85
Уровень отношений повышен до Равнодушия
Опыта до повышения уровня: 50
Еще немного. Осталось совсем чуть-чуть — и зелье в кармане.
Она разделась до белья — черного с кружевами, того самого, что я ей подарил — и опустилась на холодную обтянутую кожей доску.
Кэс жгутами привязала запястья к подлокотникам, прижала затылок к спинке, а из правой ладони выпростала острое фиолетовое щупальце.
Как вскоре оказалось, оно было бесплотным и целиком сотканным из магии Тьмы. И потому без малейшего сопротивления просочилось сквозь висок и проникло в голову.
Служанка широко распахнула подернутые чернотой глаза и заорала так, словно ей сверлили пульпу в здоровом зубе.
Мария сощурилась и еще крепче сжала пальцы. У меня же все сдавило в груди, а к горлу подступила тошнота. Я повидал немало дерьма, и все никак не мог к нему привыкнуть, потому что раз за разом подбрасывали что-нибудь новенькое.
Глядя на то, как горничная верещит и сучит ногами, у меня даже возникла мысль оглушить гадину, привязать к этому же стулу и влюбить в себя всеми доступными способами.
Вот только с уровнем «Равнодушие» и сниженным втрое притоком очков на это уйдет слишком много времени, а в лазарет с минуты на минуту может завалиться морпех или техномант. Значит, придется ждать и надеяться, что агент не найдет прямых улик и неопровержимых доказательств.
— Зараза… — Джонс отдернула ладонь, как от раскаленного металла, и метнулась к медицинскому шкафу.
Оставшись без поддержки, Белка уронила голову набок, отчего с уголка губ потекла струйка смешанной со слюной крови.
Вытаращенные глаза остекленели, пульс на шее почти не просматривался, а грудь вздымалась столь редко и слабо, что от полной остановки сердце отделяли считанные секунды.
Но мучительница успела найти нужное зелье, грубо схватила беднягу за волосы и влила в рот все без остатка. Миг спустя девушка закашлялась и пришла в себя, но все равно выглядела так, словно отпахала две смены в шахте.
Повлияло ли это как-либо на американку? Стало ли ей стыдно или жалостно? Вообще ни разу. Все, что она сделала — это соорудила капельницу с целебным раствором, чтобы пленница держалась чуть дольше.
— Она сильно боится, — с усмешкой произнесла агент. — От этого мысли крутятся, как калейдоскоп. Придется нырнуть поглубже, так что следите, чтобы игла не выпала из вены.
— Может, стоит найти кого-нибудь покрепче? — проворчал я, силясь избавить прислужницу от страданий. — Чужака полгорода видели. Поймайте мужика какого-нибудь — например, стражника.
И желательно именно того, что сдал нас морпехам.
— В этом нет смысла. Чем выносливее жертва, тем дольше придется пытать. А в нашем деле превыше всего — оперативность, поэтому мои любимые заключенные — женщины и дети.
Меня аж передернуло от ужаса и отвращения. Я знал о стремлении к предельной эффективности, но даже не догадывался, что оно дошло вплоть до таких мерзостей. А Джонс спокойно продолжила:
— А вот со стариками сложнее всего. Им нечего терять, кроме чести и достоинства, поэтому держатся до конца. И конец наступает всего за несколько минут, ведь организмы изношены, а от боли и стресса открываются старые болячки. Так что мой идеал — девочки лет двенадцати. Вот из этих можно вытащить все, вплоть до первых дней жизни, прежде чем они подохнут.
Я до хруста стиснул пальцы, а от сжатых челюстей заныло в висках. Вот же сучара, мать ее ети.
— Ладно… — Джонс размяла руки. — Отдохнули — и хватит.
Снова запрокинутая голова, снова щуп в виске — и снова душераздирающие крики. В этот раз бедняга тряслась и дергалась так, что едва не опрокинула кресло, и в процессе довольно ощутимо лягнула палача по лодыжке.
— Fucking bitch, — Кэс в ответ ударила ей кулаком в нос — несильно, но крови пустила щедро. — Саймон, привяжи ей ноги.
