они говорили. Но мозг моей сестры был сильно поврежден, она… — не могу, просто не могу сказать "умерла".
Маленькая ладошка ложится на мое плечо и я вздрагиваю, поднимая голову. Лилит незаметно подошла ко мне, и ее тихая поддержка обжигает меня сильнее, чем ледяной ветер снаружи. Глаза наполняются влагой. Всю правду. Скажи ей всю правду. Выпрямившись, я начинаю расстёгивать рубашку. Лили следит за мной застывшим взглядом.
— Родители приняли решение никому не говорить, что я причастен к аварии. Отец слишком много вложил в меня, как в проект, чтобы поведать всем, что его сын — убийца. Репутация превыше всего всегда и во всем.
— Это… — чёрные зрачки Лилит кажутся огромными.
— Я настоял, чтобы шрамы остались, как напоминание о том, что я натворил. Сердце, почки, печень и легкие. Жизненно важные органы, необходимые для выживания. Они заменили их все.
Вся грудь сплошной лиловый синяк. Живот в ссадинах. Кожа в районе рёбер пожелтела, но едва заметные узкие линии были точно в тех местах, где проходил скальпель хирурга. Лилит несколько секунд смотрит на мои шрамы, а потом касается их кончиками пальцев. Её прикосновения едва уловимы, как трепетание крыльев мотылька, но я ощущаю каждое движение, будто удар током.
— Твоя мама… доктор Полк?
Я со свистом втягиваю в себя воздух. Безумная надежда, почти мольба, что мама не замешана в грязных делах отца разбивается в прах. Последний элемент головоломки встает на место. Теперь понятно, почему он вызвал ее на место аварии. Я до сих пор помню ее искаженное мукой лицо, дикие отчаянные глаза. В первое время после операции, мама была рядом со мной вместе с командой врачей. Они фиксировали мое состояние, словно я подопытный кролик, а потом она исчезла из моей жизни.
Я нахожу в себе силы кивнуть, не доверяя своему голосу.
— Она помогла мне, — говорит Лилит, убирая руку, — Но не смотря на это, я с удовольствие отправила бы их всех в Ад, если бы у меня была такая власть, — она стоит так близко, что я физически ощущаю исходящую от нее ненависть.
Ее слова вонзают нож под рёбра. Глубже. Сильнее. Как бы я хотел верить, что есть сила, способная покарать зло. Бог поддерживает в ней веру и не позволяет сдаться, не смотря на все ужасы. Возможно он действительно существует. Но у меня ничего нет. Никого не осталось. Не на кого опереться. Кажется, каждое нервное окончание в моем теле оголяется.
Я совершил слишком много ошибок, ошибок, которые стоили многим жизни. Я должен был прислушаться к Джену, лучше вникать в дела корпорации, должен был быть умнее, лучше и сильнее отца. Но сейчас сожаление не имеют значения. Сожаления ничего не значат. Я не в состоянии вернуть Лилит сестру. Вернуть ей любимых. Вернуть украденную у них жизнь. Слезы щиплют глаза.
— Мне жаль, — от сдерживаемых рыданий, мой голос звучит грубо, — Мне правда жаль, — не выдержав, я прижимаюсь лбом к животу Лилит, ее мышцы напрягаются, и я жду, что она уйдет, но спустя несколько напряженный секунд Лилит начинает гладить меня по волосам, с такой нежностью, что из моего горла вырывается всхлип.
Я вдруг снова ощущаю себя ребенком, потерянным и одиноким. Гораздо проще делать вид, будто никто и ничто не может причинить тебе боль, когда как на самом деле, внутри тебя одни разбитые осколки. Я держусь из последних сил, но твою мать, я и вправду плачу.
— Я поклялась, что если встречу тебя, то заставлю заплатить за все наши страдания, — тихо говорит Лилит, и моя грудь сжимается, — Но ты… Ты похож на человека, у которого есть сердце, ты заставляешь меня верить, что в вас тоже есть доброта.
Пульс гулко отдается в ушах. Кожу покалывает. Я поднимаю голову и миры перестают существовать. Все, что я знал и во что верил, оказалось неправдой. И осталась только она. Лилит. Это сильней меня. Это как гравитация, нас тянет навстречу друг к другу, и я перестаю сопротивляться.
— Ma chérie[1], - обхватывая ее за талию, притягиваю к себе.
Она не отталкивает меня, вместо этого, Лилит тянется ко мне, касается рукой моей влажной щеки и я целую тонкое запястье, ощущая пульсирующий жар, исходящий от ее тела. Мои губы скользят вверх к плечу, покрывают поцелуями ее длинную шею, от маленькой очаровательной мочки уха до выпирающих ключиц, под которыми у нее татуировка парящих птиц.
Всё это время я чувствую ее всю — каждое движение, смену выражения красивого лица.
Лилит отвечает мне с той же страстью, зарываясь руками в мои волосы. Наш поцелуй становится глубже, она покусывает мою нижнюю губу и её язык щекочет моё нёбо, заставляя меня стонать. Я понимаю, что совершаю огромную ошибку, но не могу заставить себя прекратить. Что-то давно застывшее и забытое просыпается внутри меня. Я снова чувствую яростное желание защищать. Может быть, всё из-за этого места, которое кажется оторванным от двух миров, как необитаемый остров, где оказались только мы — единственные выжившие.
Я помогаю ей снять свитер. Она такая маленькая. Такая хрупкая, как стекло и я боюсь причинить ей боль, пробую отстраниться, но Лилит тянет меня к себе.
— Не останавливайся, прошу тебя, не останавливайся…
Пальцами, языком, прикосновением серебристых волос она разжигает огонь, готовый сжечь меня дотла.
[1] Моя дорогая
Глава 53
Лилит
Некоторые воспоминания слишком ужасны, чтобы рассказывать о них и переживать снова. Всякий раз, как я думаю о сестре в руках Призрака, мою грудь разрывает на части. Я знаю, что такое боль и потеря, но аристократы не имеют души и сердца, тогда почему Макс страдает так же, как я?
Он обнажает передо мной свои шрамы, свою боль, свой страх, свою уязвимость.
Слабый, потерянный и одинокий.
Я и не надеялась увидеть одного из них сломленным.
Мне нужно уйти. Оставить его одного. Но я не могу. Только не так. Черт. Ноги будто прирастают к полу. В горле поднимается ком. Ладони Макса лежат на моей талии и я чувствую жар каждой клеточкой своего тела.
