— Я там всю жизнь живу, за исключением нескольких месяцев во время войны — тебе прекрасно известно, где я тогда был!
— Так вы просто два голубка и сюда приехали как туристы? Как это все мило!
Ироническая улыбка испарилась, и он тяжело вздохнул:
— Ну что, связал? Крепко?
— Да!
— Вставай, бери оставшуюся веревку и прыгай к столу. Дай посмотреть, туго ли завязал. И когда будешь прыгать, руки за спиной держи!
Ланкау подергал за веревку — с этим покончено. Судя по его дыханию, он разошелся.
— Наклонись над столом, понятно?
Брайан лег щекой на столешницу. Ланкау резко дернул его за правую руку, едва ее не сломав.
— Не дергайся, — предупредил его Ланкау. — Хоть раз шевельнешься, и я тебе руку сломаю!
Он обмотал веревкой правое запястье Брайана, а затем — большой палец. Потом пропустил веревку через ремень Брайана и потянул. Когда он фиксировал руку сзади, Брайан взвыл.
— Красивая вы пара! — заговорил Ланкау и перевернул Брайана на спину — так, чтобы край стола врезался в свежие раны на спине. Брайан мучился от боли. — Вы прямо как Петер и Андреа. Прелесть, а не пара! Симпатичные, любезные и такие милые! — Он расхохотался. — А может, вы знакомы?
— Штих мертв, — глухо произнес Брайан, когда его левую руку Ланкау точно таким же образом привязал к ремню, только на животе.
Ланкау замер. Казалось, он собирается его ударить.
— Ну что опять, тварь? Вечно что-то новенькое.
— Он мертв. Больше часа назад я нашел в квартире на Луизенштрассе его и женщину. Тела еще не остыли.
Когда Ланкау поднял руку, Брайан зажмурился. Последовал выверенный и жесткий удар. Затем широколицый потащил его к Лорин — он рухнул к ее ногам.
— Дайте я на вас посмотрю.
Он потер затылок, а потом убрал кляп изо рта Лорин. Когда он приложил тряпицу к ране на шее, женщина начала всхлипывать.
— Брайан! Прости меня! — говорила она с большим трудом, челюсть тряслась, в глазах стояли слезы. — Мне жаль! Мне так жаль!
— Ну, что я говорил? — Посмеявшись, Ланкау закашлялся. — Для глухонемой немки она очень хорошо говорит по-английски.
Тяжело дыша, он сел подальше. Женщина все не умолкала, а он слушал их ласковые и грустные голоса.
Склонив голову набок, Брайан хотел потереться щекой об ее колено. Приподняв брови, Лорин приходила в себя, шепотом просила прощения, не слушая его заверений. Громила в углу дышал почти неслышно. «Затишье перед бурей», — подумал Брайан и кивнул Лорин. Иллюзий он не питал. В этом акте преступники друг с другом прощаются. Судя по тому, что Лорин вела себя кротко и вдруг ни с того ни с сего успокоилась, он с уверенностью заключил, что она тоже все понимала. Сейчас они умрут. Хотя прошедшие сутки их палач спокойными не назовет.
Скоро все закончится.
— Хватит, друзья! — сказал наконец Ланкау и, хлопнув в ладоши, встал.
Брайан повернулся к нему. Глаза у него самого были влажные, как у жены, не смевшей поднять взгляд.
— У тебя еще есть возможность остановиться и не совершить ошибки, — сказал он. — Мы с женой не хотим ничего плохого. Я всего лишь хотел найти Герхарта Пойкерта. Он был моим другом. Он англичанин, как и я. А моя жена поехала во Фрайбург следом за мной. Уверяю, я этого не знал. Она не сделала ничего плохого. Мы поможем тебе, если ты нас отпустишь.
— А, ты все о том же? — Покачивая головой, Ланкау выставил пожелтевшие от никотина зубы. — Ты мне поможешь? Это с чем же? Ты себя сейчас со стороны видел? Да ты жалок!
— Когда обнаружат Штиха, найдут еще немало вещей, и след приведет к тебе. Тебя будут допрашивать. У Штиха все вещи перероют. Кто его знает, что там еще найдут? Может, тебе с семьей придется уехать отсюда. Далеко. Очень далеко. И возможно, тут мы сможем тебе помочь. — В какое-то мгновение Брайан увидел, как в уродливой ухмылке Ланкау мелькнуло сомнение. — Ты так уверен, что после Штиха не осталось ничего такого, из-за чего ты можешь пострадать?
— Заткнись! — заорал Ланкау, вскакивая со стула.
Он пнул Брайана — его тело перекувыркнулось, сделав пол-оборота.
Лорин смотрела неподвижным взглядом на подкатившееся к ней тело Брайана. Она хватала ртом воздух и, хоть она широко распахнула глаза, на него почти не смотрела, пытаясь контролировать дыхание. Брайан тут же понял, что дело не только в страхе. В другой ситуации она бы сдерживаться не стала.
Она бы кричала и плакала.
Брайан пытался рассмотреть ее губы. Едва шевелясь, они неслышно что-то шептали. Что-то непонятное. Затем она прикусила губу — признак отчаяния. Взгляд стал обреченным, она заморгала — взгляд несколько раз быстро метнулся вниз.
Когда Ланкау шагнул в их сторону, Брайан почувствовал уныние Лорин.
— Мне жаль, Лорин, — заговорил он, и Ланкау остановился. — Надо было вести себя с тобой откровеннее. Надо было все тебе рассказать. Про госпиталь во Фрайбурге, и про Джеймса, и…
Она замотала головой, и он замолчал. Она не хотела этого слышать. Она стукнула друг об друга коленками. Брайан проследил за ее движениями. Затем она замерла. Брайан оглядел пол.
Всего в метре от него, за ногами Лорин, валялся «кэндзю».
Видимо, она только что его заметила.
Ланкау стоял у него за спиной. Обернувшись, Брайан окинул его высокомерным и решительным взглядом:
— Жирный ублюдок, ты, как Штих, кончишь. И поделом, раз ты голос разума не слышишь.
Его плевок не достиг цели — по подбородку Брайана потекла слюна. Однако его намерения были вполне прозрачны. В ответ Ланкау пнул его еще раз — Брайан подкатился к ногам Лорин.
На то он и рассчитывал.
Лежа в ногах у Лорин и пытаясь отдышаться, он подтянул к себе пистолет правой рукой, примотанной к спине. Шевелились только средний и безымянный пальцы. Брайан чуть приподнялся, а Лорин подтолкнула пистолет кончиками пальцев — благодаря этому пистолет оказался по левую сторону, а левая рука была привязана спереди. По рукам струился пот. Дыхание у Ланкау вновь стало тяжелее.
— Фон дер Лейен, я, по-твоему, идиот? — спросил он и потрогал переносицу, откуда уже перестала течь кровь. — Я ни капли не верю всему тому, что ты мне тут наплел. Возможно, эта английская бамбуковая палка — твоя жена, возможно, теперь тебя зовут Андервуд Скотт. После войны многие сменили имя. Но ты был фон дер Лейеном, им ты и останешься. Вопрос в том, что мне с тобой делать. Не могу же я тебя просто отпустить. Или могу? Я же не ребенок. Я не стану рисковать, как какой-нибудь юнец. Нам надо поступить разумно!
— Нам? Не жди от нас помощи!
Брайан наклонился в сторону, сделал еще один вдох — от боли исказилось лицо. Он улегся на левый бок, обессилевший и поникший. Так, чтобы пистолет оказался как раз у него под локтем.
