— Нет, конечно, — я с сожалением, под удивленными взглядами Арденса Аларая протянула Императорскому Величеству книгу, из которой так и не успела прочесть ни страницы.
Багратион с удовольствием сграбастал рукопись и, наслаждаясь всеобщим вниманием и интересом, неспешно извлек до боли знакомые мне пожелтевшие страницы с красными заглавными буквами и вставил их в конец книги. Потом же поднялся и протянул рукопись мне обратно:
— Вот, это мой подарок тебе. Думаю, будет более верно, если этой легендой будет владеть род Чаус.
— Отец, ты же не думаешь, что мы все согласимся ждать, пока леди Анна ознакомится с ней, переведет и решит посвятить нас в эту тайну?
— О, конечно же нет, Арагвард. Я с большим удовольствием разкрою вам эту загадку. Легенда об Истинной — чушь собачья.
Повисла тишина.
Он шутит? Я же ведь обернулась в драконицу!
Багратион же открыто наслаждался нашими потрясенными лицами. Потом же не выдержал и разливисто засмеялся.
— Ну, не совсем чушь, конечно. Даже наоборот — она преимущественно правдиво описывает все события. Но! Но касается только двоих конкретных родов, а на других возлюбленных драконов не распространяется и в дракониц их не превращает, не влияет на способность выносить ребенка и не гарантирует вечного счастья. То есть, это лишь история одной большой любви, а также, как оказалось, причина того, почему умерло Сердце драконов, обрекая весь драконий род на медленное угасание.
Итак, что же произошло на самом деле с Драком и Аратой? Как говорит легенда, часть рода Чаусов, на которых внушение Ода еще продолжало действовать, забрали Арату и перекочевали за Драконьи горы, неплохо там обосновавшись. А Драку Всемогущему, Великий Од внушил забыть облик своей возлюбленной, чтобы он не мог ее найти. И эта часть легенды абсолютно правдива, за исключением, конечно же, Ода — тот уже давно упокоился, и ему незаслуженно приписали заслуги какого-то другого мага-менталиста.
Арата не могла забыть возлюбленного, несмотря на то, что сам король решил на ней жениться. И на рассвете предполагаемого дня свадьбы Арата решила сбежать. Но не смогла: родственники догнали ее, и она — то ли преднамерянно, то ли случайно, сейчас уже мы не узнаем, — сиганула в ущелье. И тут случилось чудо: она превратилась в драконицу! Хотя фактически, никакого чуда-то не произошло, ведь Арата всегда была драконицей. Так или иначе, древняя кровь пробудилась в ней в этот опасный для жизни момент, но внушение Ода тоже продолжало действовать, раздирая ее душу пополам… Поэтому Арата не смогла долететь до края, а разбилась об острые камни. — Император замолчал, пронзительно смотря на меня, как и все остальные присутствующие. Я же задрожала и прикрыла глаза, пряча навернувшиеся слезы. Арденс обнял меня, успокаивая, и поцеловал волосы. Купированное, скупое на эмоции повествование Багратиона вызвало во мне целый шторм чувств, заставляя пережить все заново: и полет, и надежду, и борьбу, и отчаянье. И облегчение, что моя история сложилась иначе.
Дав мне немного времени прийти в себя, лорд Багратион продолжил:
— Драк Всемогущий тогда узнал свою возлюбленную и тронулся рассудком от горя. Тогда умерло Сердце, нарушилась целостность кольцевого силового артефакта, угас щит вокруг Загорья, начались проблемы с вынашиванием детей. Тайное противостояние драконов и магов-менталистов продолжалось по сей день. Менталисты даже как-то умудрились вписаться в императорский род. Но сейчас войне конец. Ведь Сердце ожило, а против ментальной магии найдена защита. И очень показательно, что нашел ее вместе с Луизой Чароиз представитель рода Чаусов, — император благодарно кивнул Киту. — Мы же доработаем его, усилим… И тогда, Анна, ты снова сможешь оборачиваться и летать. Хотя, знаешь, мне кажется, что со временем ты и так избавишься от проклятого внушения, — Багратион, не скрывая улыбки, подмигнул Арденсу.
Я же потрясенно молчала, думая о том, что наши истории с Аратой были схожи, как две капли воды. А ведь у нас все тоже могло закончиться именно так!
Стоит ли говорить, что когда император закончил рассказ, все присутствующие смотрели на нас с Арденсом. Но мы с Арденсом смотрели на Аларая.
— То есть ты знал правду, а мне в Драковой крепости все равно рассказал красивую сказку со счастливым концом? Почему?
— Аларай, зачем ты солгал Анне? — жестко вторил мне Арденс.
Аларай же приподнялся и успокаивающе приподнял руки:
— Если вы о том, что я специально подстрекал Анну сигануть с пропасти — то нет.
— Аларай…
— Ладно, я думал, что она взлетит. И я надеялся, что это восстановит Сердце и щит.
— Ценой жизни Анны?
— Нет. Я был уверен, что она выживет.
— И почему же? Ты ведь знал о ее ненависти к драконам и не мог не связать это с древним внушением Ода.
— Именно поэтому. Ее ненависть говорила о том, что древняя кровь в ней сильна и драконица сможет пробудиться. А внушение Ода? Благодаря чудесному артефакту у нее было больше шансов долететь до края, нежели в Араты.
— Ты ошибся.
— Почему же? Анна ведь жива. Артефакт сработал, просто его силы оказалось недостаточно, — Аларай кивнул на медальон Луизы. И действительно, тот сейчас был пустым. — Если бы не вмешательство Филиппа, то Анна прошла бы дальше и наверняка долетела бы сама.
— Она едва не разбилась! Я лишь чудом успел!
— Извини, брат. И Анна, прошу прощения. Это было моей ошибкой. Мне искренне жаль. Но не забывайте, что когда я рассказал Анне легенду, войска Араты были на нашей земле и вопрос оживления Сердца и щитов стоял крайне остро.
Я прищурилась. Благие намерения Аларая были мне теоретически понятны, все же риск погибели одного человека во имя оживления щитов и прекращения целой войны можно было считать оправданным. Только вот когда лично оказываешься на месте этого самого одного человека — приятного мало.
— Подозреваю, что в свою очередь лорд Бальтазар действовал наоборот и пытался отговорить и запугать тебя. Потому как тоже верил, что ты взлетишь и это оживит Сердце. А он как раз не был в этом заинтересован. Так или иначе, мы оба ошиблись. Сердцу не нужно было красивых полетов, между вами с Арденсом, вероятно, что-то произошло, и артефакт ожил и так, на наше счастье.
Да, я тогда поняла, что мне неважно, что Арденс дракон, моя ненависть ушла, осталась лишь любовь.
Однако вопросы к Алараю были не только у меня и Арденса.
— На счастье? — теперь уже Арагвард наклонился вперед и пристально посмотрел на младшего брата по матери. — Я рад, что ты оказался на нашей стороне, но все же у меня тоже вызывают сомнение некоторые детали.
— Конечно, брат. Жаль, что я не мог действовать в открытую, чем навлек на себя ваши подозрения. Сейчас я готов ответить на все вопросы.
— С моей стороны лишь один: почему на церемонии принятия престола ты голосовал за лорда Бальтазара? Объяснишься?
