Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Зодиакальная шкала, обнаруженная Свороносом и Редиадисом, определенно наводила на мысль, что Антикитерский механизм имел какое-то отношение к астрономии. Но он не был похож ни на одну известную на тот момент астролябию. Начать с того, что астролябии не были квадратными и не помещались в деревянных ящиках. Но главное – хотя у астролябии есть шкалы и стрелки, ей совершенно ни к чему зубчатые колеса.
Как все, кто видел механизм, профессор Редиадис был поражен сложностью систем передачи. Несмотря на относительно позднюю датировку Свороноса, отнесшего механизм к III в., он с трудом сопротивлялся мысли, что перед ним прибор, созданный куда позже. Редиадису система передач Антикитерского механизма напоминала устройство современных часов. И если бы не уверенность Свороноса в том, что прибор был сделан задолго до изобретения пружин, регуляторов хода и анкерного механизма, он бы «решил, что перед ним морской хронометр Харрисона».
Но, когда пришло время определить назначение механизма, Редиадиса не обескуражило отсутствие сходства с известными астролябиями. Он полагал, что, как и в обычной астролябии, древний прибор должен был использовать линию визира в сочетании с градуированной шкалой, чтобы измерять высоту звезд или Солнца в небе. Он предположил, что Антикитерский механизм – это совершенно иной тип астролябии, в котором время дня или положение Солнца не считывались по выгравированным картам и шкалам, а вычислялись механически с помощью набора шестеренок, а результат указывали стрелки. И хотя он назвал прибор «астролябией» (на следующие полвека определение это, как заметил один историк, «прилипло как банный лист»), на самом деле он описал род часового механизма, который работал не автоматически после завода, но вращался вручную и настраивался согласно движению звезд. Это была вдохновенная и довольно красивая догадка, выстроенная на редких намеках, содержавшихся в обломках Антикитерского механизма.
К сожалению, ни Редиадис, ни Своронос не задались вопросом, зачем кому-то понадобилось создавать такой сложный механизм, чтобы делать то, с чем прекрасно справлялась обыкновенная астролябия.
В 1905 г. другой историк мореплавания по имени Константин Радос, такой же, как и Редиадис, специалист по Саламинскому сражению, опубликовал работу, в которой утверждал, что Антикитерский механизм слишком сложен для астролябии. Он тоже сравнил систему зубчатых передач с часовым механизмом и даже, как он полагал, заметил остатки металлической пружины в одном из обломков. Так может ли быть, что это все-таки механические часы с заводом? Радос не мог поверить, что такое сложное устройство могло применяться на том корабле, с которого подняли античные статуи у Антикитеры. Он предположил, что прибор мог затонуть в результате другого, более позднего кораблекрушения и лишь случайно оказался среди более древних обломков.
Еще через два года «в борьбу» вступил молодой немец Альберт Рем. Позже он стал одним из крупнейших в мире специалистов по античным надписям. Но тогда он только что поступил на работу в Мюнхенский университет и лишь начинал делать себе имя. Разочарованный недостатком технических подробностей в описании Редиадиса и плохим качеством фотографий, он отправился в Афины, чтобы лично изучить обломки, после чего поддержал Радоса, придя к выводу, что, хотя механизм определенно древний, он никак не может быть разновидностью астролябии.
К тому времени обломки подверглись осторожной, но все же не слишком удачной очистке. Она открыла новые отметки и была необходима, чтобы предотвратить дальнейшее разрушение бронзы, однако в ходе процедуры были утрачены некоторые наружные детали. В результате очистки, однако, Рему удалось прочитать на передней шкале третьего фрагмента прежде скрытое и крайне важное слово: ΠΑΧΩΝ. Это греческое название месяца древнеегипетского календаря. Не было никакого смысла указывать названия месяцев на астролябии, утверждал Рем, да и на любом другом навигационном приборе.
Он предположил, что обломки представляют собой остатки прибора планетарий. При повороте рукоятки шестерни разного размера могли передавать движение пропорционально скоростям известных тогда планет – Меркурия, Венеры, Марса, Юпитера и Сатурна, показывая их приблизительное положение при взгляде с Земли в разные дни, недели и месяцы года.
В 1910 г. рассерженный Редиадис дал ответ. В новой работе он утверждал, что, даже если механизм и не является астролябией, еще менее вероятно, что это может быть планетарий – шестерни слишком слабые и плоские для устройства сферической формы. Вдобавок он повторил свой несколько сомнительный старый аргумент: раз прибор находился на корабле и помещался в деревянной шкатулке, то, скорее всего, он относился к корабельному оборудованию.
После этого изучение механизма приостановилось, хотя перебранка между некоторыми всемирно известными историками науки продолжалась. Единственное крупное исследование обломков в эти годы относительного затишья провел Ион Теофанидис, контр-адмирал греческого флота. Он заинтересовался механизмом в 1920-е гг., когда готовил статью для морской энциклопедии о путешествиях апостола Павла, который в I в., распространяя христианство, неоднократно пересекал Средиземное море, пока не попал в кораблекрушение у Мальты, когда его везли в качестве заключенного в Рим.
Теофанидис опубликовал свои выводы в 1934 г. Когда известковый налет счистили, обнаружилось большое кольцо на лицевой пластине главного фрагмента механизма с градуированной шкалой по окружности. Могла ли это быть зодиакальная шкала, упоминавшаяся в надписи?
Теофанидис также подтвердил, что большое крестообразное зубчатое колесо вовлекало во вращение несколько меньших шестерен. Он также описал рукоятку сбоку, которая, по-видимому, приводила в движение главное колесо, когда ее вращали вручную, предположил Теофанидис, или, возможно, с помощью водяных часов. Он также отметил, что буквы были выгравированы столь искусно, что над ними явно трудился высококвалифицированный мастер, а не простой работяга. И, как и все специалисты в морском деле, Теофанидис был убежден, что механизм представляет собой навигационный прибор. А надписи – это инструкции или правила, которые капитан мог записать для себя лично.
Вдобавок к этому, как и Рем, Теофанидис считал, что приспособление использовалось для вычисления точного положения Солнца, Луны и планет, а передаточные отношения зубцов разных шестерен обеспечивали правильное отображение скорости движения светил. Но он не мог полностью отбросить мысль об астролябии. В некоторых выгравированных числах он увидел те же отношения, что и между прямыми и окружностями астролябии, и предположил, что надписи – это инструкции по совмещению этих отметок с линейкой и компасом так, чтобы их можно было использовать вместе с прибором для решения различных астрономических и навигационных задач. Он также предположил, что, установив стрелки прибора в соответствии с тенью, которую отбрасывает стержень, помещенный в центр концентрических окружностей, можно, приведя механизм в движение, вычислить точное местонахождение корабля.
Теофанидис увлекся Антикитерским механизмом и провел много лет, изучая фотографии его фрагментов и пытаясь построить его модель. Ему даже пришлось продать несколько принадлежавших его семье домов в центре Афин, чтобы финансировать исследования. Но больше он ничего не опубликовал. Значительная часть его обширных трудов не получила известности, оставшись после его смерти лежать в виде пыльных кип бумаг в доме его семьи.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
