— Нет. Ты сильный. Ты знаешь, чего ты стоишь. Ты знаешь, чего можешь достичь, что можешь потерять. И таким ты будешь всегда, хоть через пять лет, хоть через десять. Привет, — кивнул Корнетто, обращаясь уже к вошедшей Саре.
— Привет, Уолтер, — кивнула ему в ответ Сара и улыбнулась Райану. Тот состроил жалобную рожицу и покосился на Корнетто — дескать, житья нет никакого.
— У тебя есть всё. И всё ещё будет. А у неё не было ничего, кроме сына, — покачал головой Корнетто.
— Ты считаешь, этого мало? — прищурилась Сара, глядя на него слегка насмешливо.
— Разумеется.
— Ты просто не знаешь, как много это значит — иметь сына.
— Ты тоже, кстати.
Метко. Сарино любимое больное место. Вся насмешливость мигом слетела с её лица. Ей уже надоело отшучиваться на эту тему, поэтому она просто промолчала. Что ж, сама виновата.
— Ладно, — вздохнул Райан, видя, что наступил какой-то неловкий момент. — Может, лучше прошвырнёмся куда-нибудь, чем философствовать?
— Почему же? По-моему, очень полезное занятие — пофилософствовать, — низким зловещим голосом сказал Корнетто и тут же расхохотался, разряжая обстановку. Он уже немного жалел, что задел Сару. В сущности, для этого не было никаких причин.
Сара недовольно повела плечами, села за стол и начала шуршать бумагами. Райан бросил пластиковый стаканчик из-под кофе в мусорную корзину (как всегда, попал) и слез со стола. Очень вовремя — в этот момент в кабинет зашел Прайс, погрозил им пальцем и приказал заниматься делами.
— Ладно, — нехотя сказал Корнетто, — в другой раз тогда.
Райан изобразил на своём лице глубокую печаль по этому поводу, и, удовлетворённый, Корнетто направился в свой кабинет.
Часа через два, покончив с документами, он решил вернуться и проверить, как там Эванс и Митчелл. Оба они увязли в своих бумагах, из кабинета доносился только шелест страниц и поскрёбывание ручек.
— Нет, ну это же бессмысленно, — пробормотала Сара. Цифры отчёта решительно не сходились.
— Всё бессмысленно, моя милая! — радостно провозгласил Корнетто, вваливаясь в кабинет и подмигивая прыснувшему Райану. Сара вздрогнула и подняла голову.
— М-м-м. Что ты сказал, Уолтер?
Корнетто вздохнул.
— Я сказал тебе самую важную истину во всей Вселенной, а ты прослушала.
— Извини, но я работаю, — фыркнула Сара.
— О`кей. Работай. Но сначала скажи — в чём, по-твоему, смысл жизни?
— Бога ради, избавь меня от этих штучек.
— Ты так говоришь, потому что его нет! — обрадовался Корнетто.
— Как это — нет? — удивился Райан. — Конечно, есть!
— Да? Ну-ка, просвети, — обернулся к нему Уолтер.
— Ну…
— Давай-давай. И ты, Сара. Очень интересно послушать. Сегодня я разобью вам сердца, дети мои, и вгоню в депрессию минимум до завтрашнего утра! — улыбнулся Корнетто, садясь на стул и закидывая ногу на ногу.
— Я пас, — буркнула Эванс.
— Сдаёшься? Сдаёшься, значит… Отлично, одним оппонентом меньше!
Сара откинулась на спинку стула и закинула руки за голову.
— Валяй, философ. Депрессия — то, что нужно.
Райан подозрительно покосился на неё, но ничего не сказал.
— Так что? Думаешь, смысл жизни есть?
— Я…
— Думаешь, он вообще хоть в чём-нибудь есть? — усмехнулся Корнетто.
— Вообще-то, да.
— И?
— Смысл жизни в том, чтобы… делать мир лучше. Чтобы творить. Чтобы чего-то достичь. Чтобы оставить что-то после себя. И ещё в любви.
— Отлично, отлично! Красивые фразы, чересчур банальные, но общепринятые. А в чём тогда, по-твоему, смысл именно твоей жизни?
— Хм… Полагаю, на данный момент в работе. Потом, наверное, будет в семье, — Райан обезоруживающе улыбнулся.
— Замечательно! Сара, ты по-прежнему ничего не хочешь добавить?
— Смысл моей жизни в том, чтобы всякие ублюдки получали то, что заслужили, — зло сказала Сара.
— Верно. Работа тоже может быть смыслом жизни. Но… Но всё равно, друзья мои, ничего, абсолютно ничего не имеет смысла!
— Как скажешь, — Сара пожала плечами и снова уткнулась в бумаги.
— Взять хотя бы тебя, Райан. Ты молод, успешен, талантлив. Ты сажаешь за решётку преступников. Ты делаешь мир лучше. Потом ты женишься и настрогаешь детишек. Допустим, напишешь мемуары. Все пункты выполнил! Ну а потом? Ты умрёшь. Твои дети умрут. Люди, читавшие твою книгу, умрут…
— Начинается, — закатил глаза Райан.
— Да! Это правда. Все умрут. ВСЕ. В конце концов, и сама наша планета разлетится на куски. Может, потом и Солнечная система. Но даже если ограничиться Землёй! Всё, пойми, ВСЁ в итоге бессмысленно. Ну просто начисто лишено смысла. И самое понятие «смысл» лишено само же себя!
— Мне уже грустно, — пожаловался Райан.
— И в этом тоже нет смысла. Ну скажи, какой смысл в том, что тебе грустно? Или в том, что тебе весело? Жарко? Холодно? Голодно? Всё отступает перед тем, что будет в итоге. А не будет ничего. Ни-че-го. Нет смысла в великих шедеврах музыки, живописи, кинематографа. Нет смысла в профессиях. В деньгах, разумеется. В любви. В ненависти. В зависти.
— Ну, уж в зависти-то он есть!
— Я слушаю.
— Смысл в зависти такой: у кого-то что-то есть, и мне хочется того же. Очень хочется.
— Да. Но зачем?
— Допустим, мне просто хочется. Или я хочу быть не хуже того, другого.
— Зачем?
Райан метко бросил в корзину очередной пустой стаканчик из-под кофе.
— Это моя внутренняя потребность.
— Что это? И какой в ней смысл?
— Да она просто есть!
— Вот именно. — Корнетто довольно потянулся. — Вот именно.
Сара закрыла лицо руками и беззвучно то ли засмеялась, то ли заплакала.
— Ты сегодня в ударе, Уолтер, — сказала она, не отнимая ладоней от лица.
— Но, к сожалению, и в этом тоже нет смысла. Итак, дети мои, усвойте раз и навсегда: смысла нет абсолютно ни в чём. В жизни его тоже нет. Как и сказал Райан, вместо смысла существует понятие просто быть. Когда-то произошёл Большой Взрыв. Просто произошёл. Появилась чудная планета Земля, разумеется, без всякого на то умысла. А как вообще может иметь смысл хоть что-то на планете, которая сама по себе не имеет смысла и возникла тоже бессмысленно? Далее. Просто по удаче на Земле зародились живые организмы. Ну там, эволюция, то-сё. Смысла жизни у современных людей ровно столько же, сколько у первейших на планете. Сколько бы не говорили, что, мол, тогда главное было — выжить, огонь там, мамонты, шкуры, лишь бы не подохнуть. Дети. А сейчас, мол, искусство, любовь, справедливость, да бог ты мой, чего только не наплетут. Но суть одна — и тогда, и сейчас люди хотят только одного — выжить. И вот тут наступает вопрос. ЗАЧЕМ? Вообще, это самый главный вопрос. Не «почему», а «зачем». Задай его один раз, и потянется цепочка, и поймёшь, что всё бессмысленно. ЗАЧЕМ бесконечно. Например:
