Количество погибших, определенное в процентах, является еще одним поводом для дискуссии, и не в последнюю очередь в странах, входивших в состав империи, где количество погибших или раненых можно соотнести с общей численностью населения, с общей численностью мужского населения, с общим количеством призванных мужчин или с количеством тех, кто нес службу вдали от дома, — или с любым иным показателем, подтверждающим рассуждения пишущего. Я не намерен идти по этой дороге. Если женщина теряет мужа, а мать, своего единственного сына или ребенок теряет отца, потеря равна 100 процентам, и какую нацию ни возьми, горе будет одним и тем же.
В отношении генералов цифры содержат более точные сведения. Согласно доктору Борну, во время Первой мировой войны на Западном фронте несли службу 1193 британских генерала (письмо к автору, 1997 год), а Дэйвис и Мэддокс в своей книге «Кроваво-красные петлицы» показали, что во время этой войны были убиты, ранены или захвачены в плен 232 генерала. Не все эти потери, но большинство из них имели место на Западном фронте. Если из общего списка исключить тех, кто воевал в Галлиполи, на Ближнем Востоке или в других местах, число потерь в генеральском составе на Западном фронте все равно будет превышать 200 человек. Трудно получить более точные сведения, поскольку раненный на фронте генерал мог умереть от своих ран, находясь уже в Великобритании. Другие умерли во время учений или как лорд Китченер, оказавшийся на корабле, потопленном противником; но, так или иначе, потери в высшем комсоставе на Западном фронте равны примерно двумстам человекам, или 17 процентам от всех генералов, воевавших там. Это означает, что в среднем каждую неделю войны один генерал погибал в результате действий противника. За девять дней сражения при Лоосе британские войска потеряли девять генералов: были убиты генерал-майоры Кэппер, Тэсиджэр и Винг, а также бригадные генералы Никеллс и Уормалд, бригадные генералы Поллард и Пирейра были ранены, а бригадный генерал Брюс взят в плен. Подобные факты опровергают обвинение в том, что генералитет отсиживался в шато на безопасном удалении от линии фронта.
Однако все вышеизложенное не должно заставлять кого-либо думать, что настоящая книга опровергает все обвинения, выдвинутые против генералов. Они несут свою долю ответственности за то, как шла война, и они должны нести свою меру вины за нее. Однако, прежде чем приступить к детальному рассмотрению, что же на самом деле было неправильно и почему, необходимо освободиться от всей дешевой и трескучей фразеологии по поводу той войны.
Даже если книга ограничена рамками достаточно узкой темы, изучающей действия генералов, командовавших на Западном фронте, все равно необходимо дать некоторые пояснения, что предшествовало войне, описать, как и почему она началась и какие предпосылки — политические, военные и технические — привели к военным действиям, характерным для нее. Это поможет понять, почему эту войну было невозможно завершить, как это должно было бы быть в том случае, когда полная победа на поле боя достается слишком дорогой ценой. Многие из тех событий, которые произошли до 1914 года и явились предпосылками военного конфликта, продолжали действовать на протяжении всей войны, поэтому время от времени читатель получит напоминание о той или иной исторической подоплеке, которая оказала влияние на ход сражения, рассматриваемого в данный момент. Выбор позиции, с которой следует начать объяснение предпосылок Первой мировой войны, достаточно широк, но нет сомнения в том, что лучше всего начинать с позиций политики.
Искрой, которая разожгла пожар Первой мировой войны, явилось убийство наследника престола Австро-Венгерской империи эрцгерцога Франца Фердинанда, которое случилось 28 июня 1914 года в городе Сараево на Балканах. Однако горючий материал для этого пожара появился в результате победы Пруссии над Францией в войне 1870–1871 годов, следствием которой стало изменение и баланса сил, и политической географии в Западной Европе. Поражение Франции позволило канцлеру Пруссии князю Отто фон Бисмарку объединить под эгидой Пруссии остальные германские государства и создать Германскую империю. Возникновение империи было объективно подготовлено ростом численности и высоким уровнем образования населения, которое гордилось и даже с высокомерием превозносило воинские доблести своих солдат. Она стремилось к тому, чтобы занять ведущее место в европейской науке, стать индустриальной державой (особенно в области новых технологий производства стали и в химической промышленности), и ей становилось тесно внутри европейских границ новой империи. В результате поражения 1871 года Франция была вынуждена выплачивать громадные репарации, и она потеряла в войне провинции Эльзас и Лотарингию. Поражение также разожгло во Франции жажду реванша и решимость вернуть отобранные провинции. Трагическая ирония Первой мировой войны заключается в том числе и в том, что одной из основных причин стремительного перерастания конфликта в континентальную войну стала система союзов, созданных для того, чтобы войны в Европе не было совсем. Если не считать Франции, которая надеялась вернуть Эльзас и Лотарингию, а также Австро-Венгрии, желанием которой было сокрушить сербов, ни одна нация не вступала в войну 1914 года, имея какие-либо территориальные притязания. Правда, подобные притязания неизбежно появились несколько позже. У Бисмарка не было желания расширять границы Германской империи за пределы Европы, и после 1871 года он посвятил свою жизнь объединению уже собранных территорий, одновременно подкрепляя созданную им империю системой блоков и союзов. Первый из таких союзов появился в 1872 году, спустя год после окончания франко-прусской войны, когда Бисмарку удалось объединить Германию, Австро-Венгрию и Россию в договоре, который позднее стал известен как «Союз трех императоров». Однако этот союз оказался непрочным в силу постоянного спора Австро-Венгрии и России из-за Балкан, где каждая сторона рассчитывала на территориальные приобретения после окончательного распада Оттоманской (Турецкой) империи, «умирающего больного Европы». В 1882 году Бисмарк создал еще один пакт — с Австро-Венгрией и Италией, который получил название «Тройственного союза». В 1887 году этот договор был возобновлен, и когда Бисмарк в 1890 году покидал пост канцлера, он считал, что ему удалось создать прочную основу безопасности Германии.
Его надежда не оправдалась. После начала Первой мировой войны Италия сперва заявила о своем нейтралитете, а позже присоединилась к другому крупному европейскому блоку — «Тройственному согласию», или Антанте, — группе стран, в которую входили Франция, Россия и Великобритания. Правда, вплоть до самого начала войны последняя не заявляла о своей твердой приверженности какому-либо из союзов. После начала войны к союзу Германии и Австро-Венгрии присоединилась Турция, то есть Оттоманская империя, образовав группу стран, получивших общее название «Центральные державы». Своим происхождением все эти союзы обязаны либо страху перед Германской империей, либо, наоборот, страхом Германии оказаться «в окружении», боязнью того, что союз Франции и России будет «подрубать» границы империи.
Германия не проявляла агрессивности, демонстрируя только осторожность в отношении Франции, вплоть до 1888 года, когда новый кайзер Вильгельм II пришел на смену своему отцу на имперском троне. Вильгельм II отправил Бисмарка в отставку и в течение короткого промежутка времени ухитрился разрушить хрупкое политическое равновесие в Европе. Он был сумасбродным и непоследовательным человеком, а его стремление бряцать оружием лишало спокойствия страны, граничащие с его империей, и привело к тому, что в 1891 году республиканская Франция заключила союз с царской Россией, и этот союз получил свое развитие в виде франко-русского договора от 1893 года, а тот, в свою очередь, вылился в военное «Соглашение», в соответствии с которым каждое государство обязывалось оказать военную помощь в случае нападения агрессора. Данное «Соглашение» совершенно открыто признавало, что потенциальным агрессором является имперская Германия.
