Сэвбюхольм дородный и процветающий, он не изменяет себе.
Там никто ни в чем не терпит нужды.
Рай на земле, что же ты сделал с нами.
Там в домах люди лежали на животе и кричали в подушку.
Снаружи слышно не было, поэтому никто ни в чем не признается, но это было так. Они кричали!
Они кричали! Никто не признается, но они кричали!
И я все еще слышу этот крик.
20
Научившись читать, Юха решил, что и Марианна тоже должна научиться. Ему только исполнилось восемь лет, ей было три.
Первая буква, которую выучил он сам, была «м». Поэтому Марианна тоже начала с «м».
Юха открыл букварь на странице, где крупными буквами были набраны слова «мать», «рать», «отец», «овца», «Сэм», «Каро», «чай», «лай» и «рис».
— М-м-м, — промычал Юха, — можешь сказать «м-м-м»?
— М-м-м, — радостно промычала Марианна.
— Что это? — спросил Юха, показывая на букву «м».
— М-м-м, — радостно промычала Марианна.
Довольный Юха перешел к следующей букве — «о».
— О-о-о, — прогудел Юха.
— О-о-о, — подхватила Марианна.
— Что это? — спросил Юха, показывая на «о».
— М-м-м, — радостно промычала Марианна.
— Нет, ты же видишь, что это не «м», — раздраженно зашипел Юха, — это же «о».
— О-о-о, — робко повторила Марианна.
Тогда Юха ударил Марианну.
— О-о-о, — боязливо повторила Марианна.
— А это? — Юха требовательно указал на «м». Марианна не ответила.
— А это? — повторил Юха.
— О-о-о, — несчастно прогудела Марианна. Тогда Юха снова ударил ее.
— М-м-м! — закричал он. — Это «м», ты что, не видишь? Ну, что это?
И тогда Марианна заплакала, и Юха, заорав, что из нее ничего не выйдет, ушел.
21
В сэвбюхольмской школе двенадцать классов — четвертые, пятые и шестые.
Четвероклашки — мелкое дерьмо, почти что начальная школа. Пятиклашки могут попытаться попасть в «Мы пятиклассники». Только из-за этого и есть смысл ходить в пятый класс, иначе можно было бы спокойно его пропустить.
В прошлом году была очередь их класса. Юха и Йенни знали, что они лучше всех. Если бы класс попал на телевидение, то именно Юху, Йенни и еще кого-нибудь посадили бы в кабинку, чтобы они в футболках сэвбюхольмской школы, прихватив с собой талисманы, отвечали на вопросы под кричалки публики.
На вопрос «А» отвечаем Карл XII, на вопрос «Б» отвечаем 1718, на вопрос «С» отвечаем… э-э, мы не знаем.
Юха и Йенни зубрили весь месяц перед контрольной. Они заранее прочитали учебник, а Йенни прочитала даже учебник для шестого класса. Они устраивали друг другу допросы обо всех членах шведского правительства, всех главах европейских стран, США и СССР, заучивали, как пишутся сложнейшие слова: «шо-фер», «ске-лет», — и каждый день внимательно читали газегы.
Иногда они обсуждали, кого возьмут с собой третьим. Йенни лучше всего разбиралась в животных и вообще в природе, Юха — в истории и религии. Наверное, надо взять кого-нибудь, у кого хорошо с правописанием — «шо-фер», «ске-лет» — или со спортом. Ни Юха, ни Йенни не знали ничего о спорте, если не считать Ингемара Стенмарка, Бьёрна Борга, конечно, и Брагда-Биргера[13].
Но чтобы попасть на телевидение, надо было, чтобы контрольную хорошо написал весь класс.
Все полетело к чертям. Их одноклассники оказались безнадежны. Вся скрупулезная подготовка Юхи и Йенни — коту под хвост. Оставалось только отсидеть остаток пятого класса.
Теперь они шестиклассники.
Шестиклассники правят в школе. Они короли. Когда шестиклассники начинают играть в снежки, все остальные прячутся. 6 «Е» rules![14]
Хотя уже в следующем году они снова будут мелюзгой. Это когда они перейдут в старшую школу и станут ездить за десять километров на автобусе. Зато тогда у них будут проездные и они сами смогут выбираться в город.
Это их последний год в Сэвбюхольме.
Потом их поглотит мир.
22
У их классной руководительницы всегда недовольный вид. Даже когда она пытается радоваться. Когда она улыбается, как ей кажется, мягкой улыбкой, такое ощущение, что у нее в лице сейчас что-то лопнет от напряжения.
Для нее улыбаться — это, превозмогая боль, растягивать уголки рта.
Она тощая, как изголодавшаяся птица. Голова ее непомерно велика для сухопарого тела и худой шеи.
Кажется, будто голова в любой момент может упасть и покатиться по полу.
Поэтому у нее, конечно, и шея болит постоянно. Всякий раз как они принимаются писать, учительница садится за свой стол и массирует затылок, постанывая и кривясь, убивая время.
Вообще их учительница — это человек, который все время убивает время.
Словно она попала не на свое место и теперь ждет, когда попадет на свое.
На уроках она часто сидит и смотрит в окно. Иногда она даже забывает, что в классе сидят дети. Начинает напевать, покачивая головой. И кажется почти счастливой.
А то, бывает, сидит в напряжении и этак злобно высматривает что-то за окном. Точно терпение ее на исходе. Ну когда же придут они — те, кто отправит ее в нужное место? И если кто-нибудь из детей побеспокоит ее в такую минуту, она непременно разозлится и наорет на класс.
— Вот погодите только, начнутся старшие классы! — рявкает она. — Там никто не будет с вами сюсюкать, там не такие добренькие, как я, там не пошепчешься и не построчишь записочек, там вам не дадут вваливаться в класс после звонка!
И каждый раз, выбранив учеников, она страшно краснеет. Ей приходится долго сидеть и массировать виски, потому что у нее раскалывается голова.
Во всем так или иначе виноваты дети.
В том, что она там, где она есть, а не где-нибудь еще. В том, что у нее болит голова. В том, что те, кто должен прийти и отправить ее в нужное место, все не приходят и не приходят.
23
Юхины шутки во время Веселого часа
— Мама, мама, братик такой красный!
— Замолчи и закрой печную заслонку!
(Уже после этой первой шутки учительница выскакивает из класса.)
— Мама, мама, мне не нравится братик!
