Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Один конец ветки вел от аэродрома в депо, где стоял наготове бронепоезд фюрера. Именно по этой ветке мы с Гельмутом сейчас ехали на дрезине, но не в сторону депо, а в сторону аэродрома.
Мы, как туристы, любовались великолепными сводчатыми потолками. В тусклом свете лампочек они напоминали своды карстовых пещер, славящиеся своими сказочными рельефами.
Второй конец ветки сливался с берлинским метро, и никто не знал, по какому маршруту она шла, поскольку дальше начиналась разветвленная железнодорожная инфраструктура берлинского метрополитена. Гельмут сказал, что самым популярным у фюрера является, конечно, маршрут в сторону рейхсканцелярии.
Дрезина была ручной. Мы довольно интенсивно работали железной ручкой и постепенно развили приличную для такой колымаги скорость.
Вдруг зеленый свет проходного светофора сменился на желтый сигнал. Насколько я знал, такой сигнал приказывает машинисту снизить скорость, поскольку перегон, следующий вслед за перегоном, на котором необходимо снизить скорость, занят.
Гельмут хитро покосился на меня.
— Я знаю, о чем вы думаете, герр Валерий. Я же не идиот. Хотите безобидно пошутить, но так, чтобы шутка докатилась до самого фюрера?
— С чего ты взял, дружище, что я хочу так шутить? Ты как, в порядке?
— Я-то в полном, как говорится, а вот вы?.. Бросьте, герр Валерий, я же не слепой! Вы хотите остаться в Германии с Хелен. Так оставайтесь!
Я был поражен так, словно меня тряхнуло электротоком. Откуда Гельмут все знает? Садовник с каждой минутой все больше и больше вызывал во мне смешанные чувства.
Однако размышлять было некогда. Гельмут предлагал шанс, и я не мог от него отказаться, каким бы дурацким он ни был. Тем более что Гельмута скорее можно было принять за хитреца, но отнюдь не за дурака.
Вдруг сзади послышался шум. С каждой секундой он доносился все явственней. Несомненно, к нам быстро приближался состав.
— Гельмут, стоп! Надо перевернуть дрезину.
— Нет, тысяча колбас, быстрей, там, впереди, развилка!
— Что ты затеял, дуралей?
— Путь-дублер уходит влево и соединяется с веткой, уходящей в берлинское метро. Кто из нас дуралей?
Я совершенно ничего не понял, но благоразумно счел, что сейчас лучше ничего не спрашивать. Шум нарастал.
Мы приблизились к развилке. Слева от путей в тусклом свете я увидел рычаг железнодорожной стрелки. О его присутствии свидетельствовал указатель, он был черно-белый и полосатый, поэтому я легко различил его в свете аккумуляторного фонаря нашей дрезины.
Мы остановились. Гельмут всмотрелся в разъемы рельс и удовлетворенно цокнул языком. Миновав стрелку, мы поехали по развилке вправо, к аэродрому, но вдруг Гельмут остановил дрезину и соскочил с сиденья.
Сзади показался яркий луч прожектора. Он плавно скользил по рельсам. Судя по движению луча, поезд шел довольно медленно.
Гельмут потянул за торчавший вверх рычаг стрелки и перевел рельсы. Когда запыхавшийся Гельмут прыгнул обратно на свое место, мы спешно двинулись дальше.
В туннеле из-за поворота показался поезд. Вряд ли машинист нас заметил, дрезина успела нырнуть в тень крутых сводов тоннеля.
Так я увидел бронепоезд Гитлера. Состав выглядел, как игрушечный, — четыре или пять серебристых, бронированных, однако с виду довольно изящных вагончиков.
Во вкусе фюреру не откажешь. Судя по всему, он обожал вещи-конфетки. Поезд чинно прошествовал влево и вместо того, чтобы ехать на аэродром, поехал в Берлин.
Гельмут налегал на рычаг изо всех сил. Он спешил выбраться из тоннеля. Я помогал ему, как мог.
7
Не прошло минуты, как мы выбрались наверх и показали наши пропуска часовому в будке. Честно говоря, я удивился, как Гельмута пропустили на аэродром, по какому документу, но он лишь ухмыльнулся в ответ на мой немой вопрос.
Из того, что я не значился в черном списке на контрольно-пропускном пункте, я сделал вывод, что мой арест был неофициальным. Версию о моих диверсионных действиях, как видно, никто всерьез не рассматривал.
Мы подошли к ангару, где томился мой покореженный «мессершмитт». Урсулы, естественно, на рабочем месте не было.
Сварив кофе, мы с наслаждением пригубили его. Я посмотрел в хитренькие глазки Гельмута.
— Давай-ка, старый лис, сознавайся, ты конечно же знал время отправления подземного бронепоезда фюрера из депо на аэродром. Что теперь будет?
— Ничего особенного, герр майор. Машинист обнаружит смену направления, остановит поезд, перейдет из головы в хвост состава, переключит тягу двигателя и приедет на аэродром по ветке, которая идет сюда из Берлина, а не из депо. Шутка, несомненно, будет замечена. Начнется проверка. Часовой в будке доложит о том, что мы примерно в то же самое время вышли из тоннеля. Нас арестуют, но вы, кажется, как раз этого хотели!
— Что же я скажу на следствии?
— Валите все на меня, а я буду молчать как рыба. Сколько дней вам надо? Я выдержу!
— О, Гельмут, дружище, хотя бы две недели. В случае успеха шоколад и коньяк станут твоей повседневной пищей.
— Выдержу, будьте спокойны!
Однако в действительности все пошло совсем не так, как предрекал Гельмут. Вернее, поначалу все шло именно так, а затем — не так.
Мы не успели допить наш кофе, как были обнаружены гестаповцами. Бравые молодцы в строгих костюмчиках мило подхватили нас под белы рученьки и немедленно отвезли в Берлин.
8
Оказалось, что бронепоезд шел на аэродром, чтобы встретить не кого-нибудь, а самого Мартина Бормана. Товарищ по партии Борман, как всегда, вез фюреру что-то особо секретное, скорее всего, очередную картину какого-нибудь великого художника в подарок, а бронепоезд опоздал на десять минут.
В опоздании поезда вряд ли можно было увидеть трагедию. Трагедия состояла в том, что произошел взрыв.
Да, именно так. В секретном туннеле грохнул взрыв!
Французская противотанковая мина рванула довольно внушительно, однако бронепоезд не пострадал. Секретный поезд пошел на развилке влево, а взрыв произошел в тоннеле, который уходил вправо.
Другими словами, если бы Гельмут не перевел стрелку, поезд фюрера был бы поврежден и на какое-то время непременно вышел бы из строя. Мелочь, но как она действует на нервы. Надо было знать чрезвычайно тонкую и до крайности ранимую нервную систему фюрера, чтобы понять, какова будет его реакция.
Мы с Гельмутом стали первыми подозреваемыми по делу, однако расследование неизбежно упиралось в то, что нам с Гельмутом не было смысла закладывать мину, поскольку мы перевели стрелку и пустили поезд по другой ветке. Да, мы пошутили, но наша шутка, между прочим, спасла бронепоезд фюрера от крушения.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
