Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
Мы заняли оборону и стали ждать. Напряжение с каждой минутой возрастало. Ощущение было такое, словно к тебе подключили электричество и забыли выключить рубильник. Под впечатлением рассказов очевидцев, после посещения госпиталей внутри что-то натянулось и уже не отпускало до последнего дня: не наступить бы на мину, не попасть бы снайперу на мушку, не подорваться на фугасе… Возможно, лишь у новичков такие мысли. Но ведь каждый проходит через это. Каждому знакомо ощущение, когда вдруг засосет под ложечкой. Хотя на вид они все бравые ребята, которым вроде неведомо чувство страха. Просто они успели понюхать пороха, побывать под обстрелом, в них стреляли, и они целились в кого-то. И сколько бы тебе ни рассказывали о том, какие чувства переживают во время боя, но, пока сам не подышишь пылью, поднятой от разрывов реактивных снарядов, не увидишь, как перед тобой взвиваются фонтанчики песка от пуль, — лишний раз головы не поднимешь. Просто не сможешь…
Машины шли без огней, поднимая клубы пыли. Первым по дороге несся мотоциклист — дозор. За ним «Тойота», еще дальше — метрах в двухстах — «Симург». Машины шли, покачиваясь, словно катера на волнах. В них обычно по 10–15 человек охраны. Примерно через две минуты они вышли на участок дороги, который полностью покрывался огнем. И земное время для тех, кто был на дороге, по сути, остановилось. Они были обречены. Шансов у них почти не осталось.
Я же вспомнил, как в Кундузе во время разговора с пленными «духами» среди прочих вопросов задал и такой:
— Что бы сделали со мной, если бы захватили в плен?
Им перевели.
— Вас бы не убили. Пленников продаем и на эти деньги покупаем оружие.
— За сколько бы меня продали?
Они пошептались.
— За три миллиона афгани, — сказал один из них.
— А это много — три миллиона?
— Стоимость трех десятков автоматов.
Впрочем, прейскурант на человеческие души у них всегда в уме. За жизнь летчика — миллион афгани. Полковник стоит восемьсот тысяч, подполковник — на триста тысяч меньше. Капитан — двести, лейтенант — сто тысяч.
Длинная очередь командира — сигнал. И началось. Шквал огня. Осколками от мин направленного действия вышибло лобовое стекло у «Тойоты». Водитель и сидевший рядом с ним погибли, видно, мгновенно. «Тойота» врезалась в придорожные дюны. Пять, шесть «духов» все же выскочили из машины. Песок вокруг беглецов тут же закипел от пуль. Они не сделали и пяти шагов. Все оглохли от бешеной стрельбы.
Из раскалившихся стволов шел дым. Было даже слышно, как в моторах у растерзанных машин что-то щелкало, шипело. Всего несколько минут… Страшное время.
Конечно, тот, кто едет в караванах, никак, увы, не рассчитывает, что с ним расправятся вот так, за пять — десять минут. Охранники обучены прекрасно, могут с ходу положить пулю точно в ухо. Смерти не боятся, в плен не сдаются, если шансов вырваться не остается — подрывают себя. Дать таким опомниться — себя обречь. А было и такое. Поэтому — огня! Огня! Огня!.. Обычно бой длится по два, три часа. В этот раз — повезло. Машины были разбиты, иссечены пулями. Вокруг пробоин краска облупилась. В машине обнаружили еще троих. Никто из охранников, судя по автоматам, не успел разрядить магазин. В кузове «Тойоты» были ящики, в них — автоматы совсем новые, еще в смазке. «Симург» выглядел так, будто в нем специально кто-то насверлил сотни дырок. Вырежи лист металла — готовое сито. Беда, которую нес его смертоносный груз, обернулась против самих бандитов.
«Известия» от 18 сентября 1986 г. Кабул — Кандагар, специальный корреспондент «Известий» Владимир Щербань 6. ВЫЖИВАНИЕ
Весна 1987-го стала в нашей войне переломной — с одной стороны, в Союзе неожиданно, как по команде, началось какое-то громогласное нытье среди записных проамериканских политиков о том, что нам надо из Афганистана уходить, что «это все было напрасно» и что «Советам никогда не победить отважных борцов за независимость». Это притом, что мы к тому времени «духов» прижали так, что они днем лишний раз выдохнуть боялись, только по ночам кое-где безобразничали. И вот эту ситуацию, как я понимаю, начали менять сразу по двум направлениям — в политическом («пора уходить») и военном.
В Афганистан из США плотным потоком пошли переносные ракетные комплексы, «Стингеры», такие новомодные штучки, о которых раньше даже в специальной литературе слышно не было. Обычно душманы использовали поступавшие из арабских стран наши родные, советские ракетные комплексы «Стрела-2М». Еще через соседний Пакистан душманам приходили американские «Ред Ай» и английские «Блоупайп», но они были слишком сложные и тяжелые, больше 20 килограммов. А вот потом появились «Стингеры», обладавшие массой преимуществ, — во-первых, их головка самонаведения умела отличать тепловые ловушки от двигателя самолета, а во-вторых, у них боевая часть имела втрое больший вес взрывчатки, чем у предшественников.
Если год назад, в 1986 году, «духи», как в комиксах, с этими «Стингерами» обращаться настолько не умели, что действительно в обратную сторону ракеты выпускали или просто наугад палили в небо, то к весне ситуация кардинально изменилась. В специальных лагерях на территории Пакистана американцы выдрессировали несколько сотен операторов, которые научились пользоваться этой техникой так, что за три месяца весны 1987 года афганские и советские ВВС в общей сложности потеряли два десятка самолетов сразу.
«Потолок» у «Стингеров» был около четырех километров, так что мы получили категорический приказ не работать ниже 4,5 км. Но с такой высоты отработать цель непросто — это такой опыт нужен, который не у каждого штурмовика есть. У меня такой опыт был, я к тому времени налетал четыре сотни только боевых вылетов, но я работал в Афганистане больше года, а обычно летчики через этот период сменялись, и на их место приходили молодые, необстрелянные. А боевой летчик без опыта — это ноль, пустое место. Такой и задачу не выполнит, цель не поразит и сам погибнет.
В общем, тяжело стало работать — целые районы Афганистана закрыли для полетов, потому что душманы с переносными ракетными комплексами научились высоко в горы залезать, и таким образом «потолок» зоны поражения «Стингером» поднялся до 6–8 километров. Операторы ПЗРК у душманов отлично экипированы были — специальные термокостюмы надевали, саморазогревающиеся консервы жрали, рации мощные использовали. В такой ситуации даже опытный штурмовик не сможет нормально работать, потому что риск превышает все разумные пределы — как бы ты накануне операции ни придумывал неожиданные пути отхода, при массовом и грамотном применении ПЗРК подбит будешь наверняка.
У нас на основной базе в Кандагаре тоже стали работать иначе — взлет и посадку проводили по таким резким траекториям, что летчики стали получать баротравмы. Буквально плевра в легких у некоторых летчиков отслаивалась, дышать потом на земле больно было. А если садишься плавно, без пикирования, есть реальный шанс схлопотать ракету из «зеленки» ближайших холмов. Конечно, аэродром охраняется, но посты охраны не сплошные, «духи» по ночам проскакивали в разрывы, залегали в засады и ждали своего часа. Лежит такой умник в камуфляже и с уже нацеленной ракетой на плече, не шевелится — как его увидишь? Оставалось только взлет-посадку совершать по самым крутым глиссадам, какие только позволяла конструкция самолета и собственное здоровье.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
