Сетанта приподнял брови и потыкал в землю своей клюшкой. Я почувствовал, что мое тело непроизвольно напряглось, словно кто-то в этот момент отводил кулак, чтобы меня ударить. Мне показалось, что воздух вокруг мальчика вдруг бешено закружился и затанцевал, как это бывает на берегу озера в жаркий день перед грозой. Он сделал два быстрых шага вперед, чуть не соприкоснувшись с Фолломайном. Противник оказался почти на голову выше его. Фолломайн вздрогнул и озадаченно прищурился, оглядываясь по сторонам, словно он тоже почувствовал странное движение воздуха, но не отступил. Возникла пауза, во время которой потоки их волевых усилий сцепились, как рога молодых оленей.
— Тогда как мне завоевать ваше уважение? — тихо спросил Сетанта, пристально глядя прямо в глаза Фолломайну.
— В Отряд Юнцов вступают или по праву рождения, или с помощью оружия, — ответил другой мальчик, смуглый симпатичный паренек по имени Найал, до этого момента хранивший молчание.
Сетанта снова отступил назад и с улыбкой на лице начал спокойно перебрасывать мяч из руки в руку. В течение нескольких секунд он, похоже, обдумывал сказанное Найалом.
— Это хорошо, — сказал он. — Вступить по праву рождения — это слишком легко. Я этого делать не стану, по крайней мере пока, — он кивнул в сторону Фолломайна. — Это ты тут главный?
Официально у Отряда Юнцов не было своего капитана, но родословная Фолломайна давала ему право на старшинство, и он приосанился. На лице Сетанты появилась удовлетворенная улыбка. Он окинул взглядом стоявших перед ним ребят, задержавшись на обиженном лице Брикри, паренька, которого он выбросил из круга, когда ввязался в борьбу за мяч. Тот стоял впереди остальных, теребил свою клюшку и бросал на Сетанту убийственные взгляды. Из уголка его рта стекала кровь. Сетанта показал на него клюшкой.
— Ты! Будешь со мной драться?
— Буду.
— А ты? — Сетанта ткнул клюшкой в сторону самого рослого мальчика в Отряде, добродушного тугодума по имени Кулард, и тот ответил ему кивком.
Сетанта положил на траву клюшку и мяч.
— Я буду первым, — произнес Брикри, сплюнув кровь. Клюшку он все еще держал в руках.
— Ставлю четыре к одному на малыша, — вполголоса произнес Коналл, который наблюдал за происходившим с огромным удовольствием, словно мальчики были озорными медвежатами, а он их гордым папашей.
Бьюкал сплюнул и хлопнул ладонью о ладонь Коналла. Несколько других мужчин также приняли пари. Если бы у меня были коровы, я бы тоже поспорил с Коналлом.
— Нет, — произнес Фолломайн, — право ударить первым — за мной.
— К чему эти споры? — тихо спросил Сетанта. — Почему бы всем не сделать это одновременно?
Он тут же издал такой крик, от которого у меня волосы встали дыбом, и ринулся прямо на стоявших перед ним мальчиков. Найал не ожидал нападения и через мгновение, взлетев в воздух, уткнулся лицом в землю. Фолломайн оказался быстрее и успел схватить Сетанту за плечо, ожидая, что тот попытается вывернуться. Вместо этого мальчуган ударил его плечом прямо под ложечку. Я услышал, как дыхание вышибло из легких Фолломайна, словно сквозь распахнутое окно, когда он, чуть не оторвавшись от земли, отлетел в группу столпившихся за ним мальчиков. Используя Фолломайна в качестве тарана, Сетанта сбил с ног нескольких из них, а создавшаяся сумятица позволила ему восстановить равновесие и снова броситься в атаку. Судя по всему, некоторые из ребят не очень хотели участвовать в групповом нападении на Сетанту, видя, что это всего лишь маленький мальчик, но он не оставил им выбора. Они окружили его, издавая яростные крики. В воздухе замелькали его кулаки и ноги. Безудержное неистовство нападения позволило ему продержаться несколько мгновений, однако он не мог драться со всеми бесконечно. Один из них схватил его за ногу, другой уцепился за голову, и вот он уже скрылся под массой копошившихся тел.
Мы лениво спорили, следует ли прийти ему на помощь (это предложил Оуэн), или он и сам способен о себе позаботиться, тем более что в противном случае нам пришлось бы вставать, а для этого было слишком жарко (довод Бьюкала), к тому же он сам на это напросился (мнение Коналла). Вдруг мы заметили, что рядом с нами стоит сам король. Мы настолько увлеклись событиями, происходившими на поле для херлинга, что даже не услышали, как он подошел. Я инстинктивно начал подниматься с травы, однако все остальные продолжали лежать, поэтому я сделал вид, что просто подвинулся, чтобы получше рассмотреть свалку.
Вместе с Конором подошел и Фергус МакРот, наставник Отряда Юнцов, бывший король Ольстера. Они пришли сюда после игры в шахматы. Барды утверждали, что Конор проводит треть дня, играя в шахматы, треть — наблюдая за тренировкой Отряда Юнцов, и оставшуюся треть пьет пиво, утихомиривая свою неуемную энергию, чтобы спокойно заснуть. Все эти поэтические описания не вполне соответствовали действительности, это была басня из тех, что барды любят рассказывать о королях. Это гораздо поэтичнее, чем просто сказать, что короли ведут себя так же, как и большинство обычных людей.
В Риме поэты обычно придумывают разные истории по той причине, что они лжецы либо льстецы. Мне вспомнилась одна история о Тиберии. Однажды во время пира некая пьяная женщина спросила его, правду ли говорят, что у него член, как у коня. Наступила неловкая пауза, которую наконец прервала Юлия, жена Тиберия, спокойно ответившая, что она хорошо знакома с этим органом и на лошадиный он никак не похож. Тиберий якобы рассмеялся. Должно быть, это случилось в ранние годы его правления. Ближе к концу жизни он бы заставил эту женщину вступить в близкие отношения с конем и продолжать их до тех пор, пока она не скончалась бы. Обитатели Имейн Мачи также придумывали непристойные истории друг о друге, особенно о своих королях, потому что это делало жизнь не такой пресной. Бард — существо неприкосновенное, поэтому ему нечего опасаться неудовольствия короля. Короли Ольстера отличались более ясным рассудком, чем римские императоры, — например, Конора слухи о нем самом не злили, а забавляли.
Конор с любопытством наблюдал за грудой маленьких тел, извивавшихся на поле для херлинга. Немного выждав, он повернул голову и посмотрел на Фергуса из-под вопросительно поднятой брови.
— Теперь так тренируется Отряд Юнцов? — добродушно поинтересовался он.
Фергус был ужасно сконфужен. Он подошел к дерущимся и принялся разбрасывать их в стороны, словно терьер, учуявший крысу под кучей веток. Сетанта оказался в самом низу кучи. Фергус поставил его на ноги, яростно встряхнув, а потом растерянно уставился на него, поняв, что тот ему совершенно незнаком.
Сетанта был весь в пыли, его руки и лицо покрывали ссадины и кровоточащие царапины. Вероятно, от более сильных повреждений его спасло лишь количество противников, которые, стремясь добраться до него, лишь мешали друг другу. Впрочем, сам он тоже потрудился на славу. Несколько мальчишек еле стояли на ногах, и едва ли нашелся хоть один, кто вышел из драки целым и невредимым.
— С каких это пор весь Отряд набрасывается на одного маленького мальчика? — грозно спросил Фергус.
